«Мы запомним суровую осень, скрежет танков и отблеск штыков…» – слова из официального гимна Москвы – песни «Дорогая моя столица» – возвращают нас к самым значимым страницам развернувшейся на подмосковных просторах битвы.
Именно страницей, а не неким эпизодом вошел в историю военный парад 7 ноября 1941 года на Красной площади в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
В горбачёвскую «перестройку» получил хождение скепсис по отношению к тому параду, к утверждению о том, что он дал новый импульс сопротивлению советского народа немецко-фашистскому нашествию. «Обычная советская пропаганда», – фыркали известного сорта публицисты.
Да, это была пропаганда! Однако не пораженческая, а мощная, необходимая для теснейшего сплочения власти и народа в отпоре врагу. Пропаганда, мобилизовавшая силы, о которых не подозревали и сами защитники Москвы.
Начало ноября 1941-го представало не лучшим временем для парадов. Советские войска уже четыре месяца отходили, тяжёлые оборонительные бои шли на ближних подступах к столице. Многие государственные учреждения, дипломатический корпус были эвакуированы, в середине октября в Москве возникла паника, население стремилось покинуть город. Поползли слухи, что Москву готовят к сдаче…
Панику власти быстро подавили. В столице было объявлено осадное положение. Линии обороны на ближайших подступах ощетинились противотанковыми ежами, опоясались рвами. Взявший в свои руки командование Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков, опираясь на помощь Ставки ВГК и Генеральный штаб, организовал в целом надежную оборону. К Москве спешили свежие соединения из Сибири и с Дальнего Востока.
И всё же у врага было большое преимущество в живой силе и технике, он продолжали теснить наших бойцов. Требовалось нечто, что ясно показало бы советским людям – в армейской ли шинели, в ватнике ли рабочего – неизрасходованную силу Красной армии. Укрепило бы людей духом, вселило в них твердую надежду, что «будет и на нашей улице праздник».
Последние слова – цитата из приказа наркома обороны И.В. Сталина, отданного ровно через год, 7 ноября 1942 г., но надежда на перелом на фронте в нашу пользу не умирала и осенью 1941-го. Её мощно подпитал парад на Красной площади.
В конце октября Сталин несколько раз обсуждал ситуацию на фронте с генералом Жуковым. По мнению командующего Западным фронтом, враг к тому времени понёс серьезные потери, немецко-фашистские войска выдохлись, им требовалось время для перегруппировки частей. В ближайшие дни наступления противника можно было не ожидать. На совещании членов Политбюро ЦК ВКП(б) 28 октября Сталин впервые поднял вопрос о возможности проведения традиционного военного парада 7 ноября.
Подготовка к параду проходила в условиях строжайшей секретности. Серьёзные опасения вызывала немецкая авиация, которая сделала бы без сомнения всё, чтобы разбомбить парад. Была предпринята операция по уничтожению самолетов врага на аэродромах. Было произведено более тысячи вылетов, бомбардировкам были подвергнуты 28 вражеских аэродромов, советские летчики уничтожили и повредили в эти дни свыше 200 вражеских самолетов.
За день до парада метеорологи сообщили, что 7 ноября ожидается низкая облачность и сильный снегопад, так что фашистская авиация не сможет проявлять высокой активности. В ночь перед парадом расчехлили и зажгли кремлевские звезды, убрали маскировку с Мавзолея Ленина.
По соображениям повышенной секретности командирам воинских частей об участии в параде было сообщено только поздно вечером накануне, в 23 часа 6 ноября.
Обстановка осаждённого города внесла свои коррективы. Начало парада было назначено на 8 часов утра. Продолжался парад около получаса.
Принимал парад первый заместитель наркома обороны СССР маршал С.М. Буденный. Выслушав рапорт начальника Московского гарнизона генерал-лейтенанта П.А. Артемьева, он объехал войска, выстроенные на площади, поздоровался с ними. Вопреки традиции, речь с трибуны Мавзолея произнес не он, а председатель ГКО и Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин. Прозвучали обращённые к замершим на площади бойцам и командирам Красной армии слова, которые многократно усилили эффект парада в осажденном городе: «Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» С Софийской набережной грянул орудийный салют.
Торжественный марш открыли курсанты 1-го Московского Краснознаменного артиллерийского училища. С развёрнутыми знаменами, под боевые марши прошли по главной площади страны пехотинцы, зенитчики, моряки, бойцы народного ополчения. Потом двинулись конница, знаменитые пулемётные тачанки, грузовики с пехотой, орудия, танки. Всего в параде участвовало 28 467 человек, по площади проехали 16 тачанок, 128 орудий средней и большой мощности, 160 танков.
Многие боевые подразделения сразу отправлялись на фронт. Репортаж с Красной площади вёл Вадим Синявский, слушал этот репортаж весь мир. В своем кабинете услышал его и Гитлер. Он распорядился срочно организовать воздушный налет на Москву, но ни один вражеский самолёт Красной площади не достиг. Силами 6-го истребительного авиакорпуса и зенитчиками ПВО Москвы были сбиты 34 немецких самолета.
А тех сочинителей, которые писали о военном параде 7 ноября 1941 г. на Красной площади как о «банальной советской пропаганде», лучше всего ткнуть носом в публикацию в английской газете «Ньюс кроникл»: «Организация в Москве обычного традиционного парада в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великолепный пример мужества и отваги».
Ни одна воевавшая страна, подвергшаяся фашистской интервенции в годы Второй мировой войны, не последовала примеру Советского Союза, примеру Москвы. И это еще одно объяснение того, почему у стен советской столицы гитлеровский блицкриг потерпел окончательный крах. И почему столько исторической правды в словах официального гимна Москвы: «И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!»
Заглавное фото: «Военный Альбом»