Данилец и Моисеенко: Языковые квоты нужны только тем, кто эти квоты вводит

Юмористический дуэт народных артистов Украины Владимира Данильца и Владимира Моисеенко, более известен под названием "Кролики", был создан в 1987 году. Это название к ним "приросло" само после выступления с юмористическим номером под названием "Кролики прилетели!" еще в начале карьеры. "Кролики" ­- это не только ценный мех, но и целых 2 часа позитивного и легкоусвояемого юмора". Так можно перефразировать известную миллионам зрителей цитату из этого хита. Прожив на эстраде двадцать пять лет, они не утратили присущей именно им "изюминки", а напротив – с каждым выступлением их творческие таланты раскрываются все больше и ярче.

- Мы слышим много призывов от представителей сферы культуры и шоу-бизнеса: давайте позволять хоть какие-то массовые мероприятия, потому что артистам также необходимо жить. В каком именно формате это может происходить, когда угроза распространения коронавируса сохраняется?

Моисеенко: Наверно, нужно пытаться проводить концерты онлайн. Проводить концерт юмористам на ползала или на четверть зала – очень сложно. В нашей профессии это очень сложная ситуация.

- Но важен эмоциональный контакт с аудиторией. Разве в онлайн-режиме это возможно?

Данилец: У нас были ситуации, когда мы делали телемосты, во дворце "Украина". Мы выходили и работали на пустой зал. Это ужас. Но нам еще довелось работать по Украине зимой. И это еще было ужасней, потому что на сцене было -5, а в зале чуть лучше, может быть, -4. Мы аплодисментов не слышали и не слышали, как люди смеются, потому что все сидели в кожухах и в варежках. В полупустых залах работать очень тяжело. Юмор – отдача должна быть все время. Мы с залом общаемся. Это процесс взаимный.

Моисеенко: Мы заряжаемся от зала - зал заряжается от нас. Кинотеатры, может, и можно открыть на 30%, а концертные залы… думаю, стоит немножко подождать, дождаться, когда эта беда уйдет, и тогда уже проводить полноценные концерты.

- А на открытых площадках это возможно делать?

- Да, летом. Наверно.

Данилец: Перед 15 марта у нас были гастроли в Беларуси. Там люди дисциплинированные, они все приходили в масках. Дай бог, чтобы у нас было тепло, но где у нас в Украине открытых площадок наберется?

- Придется стадионы собирать.

- Да, вспомнить старое.

- Проголодался уже народ и за смехом, и за позитивом. Представители одной компании, которая профессионально занималась смехом, большинство из них пошли во власть, и теперь как-то не смешно. Они не улыбаются, и мы не улыбаемся. Оставшиеся тоже жалуются, что сейчас записи проводятся в пустых залах.

Моисеенко: Нет энергетики, нет жизни. Нам приходилось пару раз в студии записывать концерты – ничего страшнее нет.

Данилец: Мы вас понимаем, как артисты. Здесь, в студии, всегда энергетика, сидят люди. А сейчас все безэнергично – как вы выходите? Мы вам аплодируем.

- Иногда приходится слышать от артистов, в подобных условия, так или иначе необходима помощь от государства. Хочется понять, какая именно помощь здесь нужна?

Моисеенко: В нашей ситуации и в нашей стране еще просить, чтобы государство поддержало еще и артистов… Пусть лучше медиков поддерживают, спасибо говорят, платят им те деньги, которых они заслуживают. Конечно, нам сейчас очень нелегко, потому что мы потеряли все. На эти два с половиной месяца у нас было запланировано огромное количество концертов.

- А эти концерты отменяются или переносятся?

Данилец: Наш директор сказал, что два концерта "слетело" у нас, а 17 осталось. Было сдано только 12% билетов, так что концерты состоятся.

Моисеенко: Все относятся с пониманием, потому что одно дело, когда артист отказывается по его личным причинам, а здесь люди понимают.

Данилец: Вообще-то наш президент – бывший актер…

- Возможно, даже действующий.

- …И он, как никто, должен понимать, как нам тяжело. Наверно, надо что-то делать – нужна какая-то его личная помощь всем артистам в этих условиях. Сейчас очень тяжело. Мы репетировали все это время – у нас очень много съемок. Мы за это время сделали семь новых номеров.

- Они привязаны к карантину и коронавирусу?

- Нет, мы не хотели этого делать.

- Сейчас активно обсуждается кандидатура будущего министра культуры, господина Александра Ткаченко. Что ему делать, чтобы построить какую-то адекватную политику? (Интервью вышло 1 июня, - ред.).

- Во-первых, он смелый человек, если пойдет на эту должность.

Моисеенко: Культура у нас, к огромному сожалению, - непаханое поле очень много лет. Культура в невероятном загоне. Стоит проехать по районным центрам и поспрашивать у людей, когда у них в последний раз был концерт в городе, когда открывался в последний раз Дворец культуры, когда он отапливался в последний раз, когда последний раз покупались лампочки. Мы застали еще времена…

Данилец: Мы еще перед Щербицким выступали.

Моисеенко: …Мы застали еще времена, когда концерт в районном Доме культуры считался для некоторых артистов Укрконцерта достижением. Потому что это зал, это 700-800 мест, это люди, которые пришли на концерт, как на праздник. Это было событие. А начинали мы, работая по селам. Там работали кружки, библиотеки. Работало все.

- Куда все это делось?

Данилец: И как у нас в номере: "И кому это все мешало?".

Моисеенко: И потому, если заниматься культурой, то надо начинать оттуда – хотя бы с районных центров. В селах уже нет ничего. Там даже замков на дверях нет. Поэтому там задач и задач.

Данилец: По поводу культуры. Нам рассказывали недавно: один известный скрипач и гитарист поехали на село играть. Играют классику, в зале сидят человек 17, и тут голос из зала: "Мужик, харе гитару расстраивать, Высоцкого давай".

- Это смех сквозь слезы. Зеленский столько заявлений сделал за последний год по поводу важности культуры. Он подчеркивает, что понимает, что это его основной приоритет. Но мы боремся на государственном уровне с последствиями: пьянка, криминал, радикализм огромный. Молодежь сейчас не имеет системы ценностей, которую дает искусство, культура. Художники их дают - подтягивают до своего уровня. Как нам от борьбы с последствиями перейти к первичному уровню?

Моисеенко: Надо посмотреть на статью бюджета: расходы на культуру. Михаил Михайлович Жванецкий рассказывал, что в Одессе был пожилой знаменитый администратор Козак. Так он всегда говорил на собраниях администраторов: "Шо вы воруете с убытков – воруйте с прибылей".

- Ми этому подходу никак не можем научиться. Почему?

Данилец: Неоткуда брать.

Моисеенко: Нет культуры, потому что нет денег, а нет денег, потому что нет культуры.

- Почему не включают практиков, таких людей, как вы, выработки культурной политики? У нас ведь нет культурной политики.

- Абсолютно у нас этого нет. Мы когда-то пытались сделать культурное агентство. Мы тогда контактировали с Яном Петровичем Табачником и хотели сделать его на базе культурных учебных заведений. Мы хотели создавать небольшие культурные бригады, выезжать вместе с ними за небольшие деньги, только чтоб студенты заработали. И практика им просто как воздух нужна. Филармонии когда-то обязаны были 20-30 концертов в месяц провести по селам, по районным центрам. Администраторы были обязаны это делать.

- А что пошло не так?

- Пришел "гегемон", и все пошло прахом.

Данилец: Мы оканчивали эстрадно-цирковое училище (сейчас академия) – одно из лучших в мире. Каждый год наши выпускники и студенты берут как минимум призовое место на всемирных конкурсах цирковых артистов. Там шикарная школа – все профи. Но какой умный сейчас убрал зверей из цирка?

 - Зоозащитники выступали.

- Но ведь дети идут в цирк посмотреть на этих зверей.

 - Зоозащитники не знают, что режиссеры с актерами выделывают.

- Ну, человека не жалко. Но цирк убивается. Люди уже не так ходят в цирк. Что 3–4-летний ребенок понимает в эквилибристике или в воздушной гимнастике? Наше училище закончили Могилевская, Лобода, Кабанов, Данилко – много звезд. Артисты, которые заканчивают сейчас училище, разговорного жанра, не знают, куда идти. Пробиться очень тяжело. Нам тоже было тяжело, но у нас хоть был "Укрконцерт", нам помогала организация, помогало государство. А здесь никто не помогает. Они уходят – и пошли работать продавцами.

- Часть молодежи пытается получить себе популярность с помощью ютуба, социальных сетей. Насколько этот инструмент является сегодня эффективным в борьбе за внимание, любовь зрителя и используете ли вы его? Зачем деньги платить, если можно в ютубе дорогой ролик найти и его послушать?

Моисеенко: Я думаю, что эти новые веяния – это один из вариантов реализации. Но здесь все зависит от внутренней культуры и от внутренней цензуры. Не любая популярность заслуживает внимания. С живым концертом разница огромная. У нас достаточно много номеров есть в ютубе – но это совершенно другая история. Во-первых, это 2 часа 15 минут живого общения со сценой. Мы со сцены не уходим вообще. Мы никогда не писали себе ведение концерта – абсолютно полная импровизация.

Данилец: Мы не знаем, как он меня подколет, как я его.

Моисеенко: Зритель это видит, ощущает. Вот это интересно и живая энергетика. Мы думали уже запустить какой-то ютуб-канал, но мы уже люди испорченные – без подпитки зала уже жить не можем.

- А поддержка аудитории в виде каких-то положительных комментариев? Это может быть заменителем контакта с залом?

Данилец: Нет.

Моисеенко: Поддержка – да. Одно время мы запустили рубрику: анекдот по понедельникам. Это поддержка. Но основная работа – все-таки наши концерты.

- Как раз понедельник. Расскажите анекдот.

- Мы подумаем. Самая страшная фраза для юмориста: "А ну-ка, пошути". И все.

- Мы обогатили весь мир. Почему мы так пренебрегаем своими талантами?

Моисеенко: Это уже достаточно давно. Это у нас такая беда, что свои... вот из Москвы приедет неизвестно что, но из Москвы, а здесь свои. Ну, они подождут. Когда мы пробивались, нас снимали на телевидении, мы принимали участие в фестивалях. Но нас со всех эфиров вырезали. Мы никому не были нужны. А как только показались в "Аншлаге" – это наши! А где вы были, а как так? На тот момент у нас было где-то 12 номеров, но там показали только "Кроликов". И нам: "Нет, нет, остальные то потом. Давайте только "Кроликов". Мы не ценим свое, и это касается не только культуры. Мы просто не ценим, не уважаем себя. Мы не уважаем своих людей, своих детей. Мы их воспитываем неправильно.  Мы их воспитываем ущербными. Говорим им: ты этого не умеешь, ты этому никогда не научишься, ты этого никогда не сможешь делать. Это неправильно. Мое личное мнение: у нас так много агрессии в государстве, так как молодые люди не видят перед собой перспективы. Они не видят света в конце туннеля, не знают, куда им идти. Они не понимают, зачем им учиться. А так: пошел – забрал. Когда 80% детей на вопрос "Кем ты хочешь быть?" отвечают: "Чиновником", – куда дальше можно? Налоговиком или чиновником. Почему? Куда мы идем?

- Работа юмориста – это тяжелый труд, который требует мастерского использования слова. Есть ли здесь разница, на каком языке общаться со зрителем?

Данилец: Есть такой анекдот – притча. Древняя Греция. Идет конкурс певцов. Все здорово поют. И вдруг выходит мужичок и поет ужасно. В него полетели помидоры, свист. И тут встает мудрец и начинает ему аплодировать. Ему говорят: да что ты делаешь? А мудрец говорит: да пусть поет, лишь бы больше не воровал. Когда мы приходим к врачу, и у нас что-то болит, и нам надо немедленно делать операцию, мы не спрашиваем, на каком языке он разговаривает. Мы просим его: спаси. И он нас спасает. Мы можем просить на любом языке. Он сделал свое дело – он специалист. И не в языке тут дело – дело в отношениях. Моя мама русская, отец – украинец. У Володи – наоборот. Я никогда не слышал, чтобы они друг друга упрекали своей национальностью. В доме, в котором я жил, в Дмитровке, у нас жили евреи, поляки, белорусы, украинцы, русские. Они все друг друга понимали, на каком бы языке они ни разговаривали. Могли подколоть: ты кацап, бульбаш, хохол, пшек, но это было по-доброму. Помогали друг другу. Когда я поступил в училище, мама вышла во двор, поставила бутылку водки. Тут же от кого-то пошла жареная картошка, грибы, гуляли всем домом. Ключи от квартиры всегда лежали под ковриком. Соседи заходили друг к другу. И на каком языке разговариваешь – этого не было. Это искусственно придумано, для того чтобы мы с вами ссорились, для того чтобы мы ненавидели друг друга, и на этом ребята зарабатывают.

- Почему общество, мы как общество на это повелись? Почему это сработало?

Моисеенко: Языковой вопрос не только культурологический, он же еще и образовательный. Мы просто преступление совершаем перед нашими детьми. Несколько последних лет я имею отношение к образованию и вижу, как выпускники школ приходят и с каждым годом все хуже и хуже выражают свои мысли. Они не могут понятно, на каком-то одном языке высказать свое мнение. Я говорю: говори на каком-то одном языке, а не "типа там, давайте начнем с цьой локации". Это на каком языке? Мы совершаем преступление перед нашими детьми, лишая их изучения русской литературы.

- А что пишут? Они слышат русский язык, а пишут по украинским правилам. И сейчас больше тестов.

- "Да, нет, не знаю". Они не умеют аргументировать, выражать свои мысли. У них очень маленький словарный запас. Кому будет хуже, если мы будем знать больше языков? Не только украинский, английский, французский, но еще и русский? Кому будет хуже, если мы будем читать Чехова, которого ставят все театры мира, Достоевского, Толстого?

- Хуже будет тем, кто пытается нами руководить.

- Я недавно услышал, что кто-то из наших "старших" братьев сказал, что нужно оптимизировать начальное и среднее образование. Это куда еще? Тестовая система это уже нехорошо? Мы писали сочинения, изложения. На украинской литературе учительница говорила: это ты неправильно сказал, это русизм. То же нам говорили на русской литературе. Давайте будем учить два языка. Должен быть государственный язык, и это не проблема. Но запрещать говорить, изучать одну из величайших литератур в мире – это огромная потеря.

Данилец: Вы говорите на прекрасном литературном украинском языке. А сейчас на украинском телевидении очень много слов из Западной Украины. Это диалекты. Кроме того, зачем врут, что Советский Союз не давал говорить на украинском языке. Я из села. Украинский день начинался с бандуры, потом шел гимн Украины и весь день говорили по-украински. Язык был замечательный, литературный. Какие у нас были прекрасные ведущие: Стратиенко, Цимбал, Билоножко, Сафонов, Вовк. Все было блестяще. У каждой области был свой диалект, это правда. Но есть украинский язык, литературный.

Моисеенко: Радио, телевидение должны иметь критерии классического литературного украинского языка.

- По этому поводу есть вопрос зрителя: "Как ваши гости относятся к квотам на радио и телевидении? Распространяются ли эти квоты на выступления на сцене?".

- До сегодняшнего дня не распространялись, к счастью. Часть программы мы работаем на русском языке, часть – на украинском. По поводу квот я бы посоветовал всем руководителям, которые устанавливают квоты на язык, еще бы ввести квоты на качество воспроизводимого контента, потому что погоня исключительно за украинским языком приводит нас к ситуации, что лучше бы уже звучал английский. На каждом радио должен быть свой музыкальный редактор, который бы отбирал качество музыкального и текстового материала. Иногда это невозможно слушать человеку, который любит музыку. Вот этим мы тоже убиваем любовь к украинскому языку. У меня есть друзья, с которыми у нас дети одного возраста. Мы едем на дачу, берем гитару и поем, толпой. Кто как умеет. Наши дети, хоть они и русскоязычные, с огромным удовольствием поют украинские песни. Они их знают, их никто не заставляет. Они понимают, где красиво, а где – не очень. Их не надо учить, они сами нас уже научат.

- Очень много теплых слов в ваш адрес сейчас поступает от наших зрителей. Зачитаю одно для иллюстрации: "Родные, я вас так люблю. Так рада вашему возвращению на большую сцену и на экраны ТВ. Когда вас слушаю, обо всем забываю. Успехов, здоровья, много-много работы".

- Как только закончится все, поедем, будем много-много работать.

Данилец: Что касается квот, то мое личное мнение – это преступление. Ведь у нас в Украине такого никогда в жизни не было, чтобы запрещали говорить на том или ином языке. Даже фашисты не запрещали говорить по-русски или по-украински. Нам все время рассказывают, какой плохой был СССР. А вы еще хуже – забираете у людей даже язык. Не даете слушать музыку, какую хотят, не слушать юмор, артистов своих гнобите, выгоняете из страны. Внедряете в украинский язык какие-то странные, никому не понятные слова. Квоты нужны только тем, кто эти квоты вводит. Народу они не нужны, 100%.

- Вопрос от зрителя: "Почему вы не идете в депутаты? Потенциал, как у юмористов, большой".

Моисеенко: Если мы еще немножко раньше думали об этом, то сейчас нам скажут: "Мы уже одного юмориста выбрали". Давайте будем каждый заниматься своим делом. Депутатами должны быть образованные люди: юристы, политологи, экономисты. Они должны заниматься экономикой. А мы будем заниматься культурой, юмором сколько у нас будет сил. 

- Мы согласны. Но мы вас не отпустим без обещанного анекдота.

- Я очень люблю этот анекдот. На базаре мужик продает петуха. К нему подходят: сколько стоит? Он говорит: 300 долларов. Мужик, ты что, с ума сошел? - Понимаешь, сильно деньги нужны.

- Это анекдот для наших переговоров с МВФ. Практическая инструкция. Они с нами действуют по вашему анекдоту.

Спасибо вам.