Интервью с украинским разведчиком о подноготной СБУ

С именем подполковника СБУ Василия Прозорова связан один из самых громких провалов украинской контрразведки. Когда выяснилось, что офицер антитеррористического центра СБУ, работавший в штабе АТО и центральном аппарате украинских спецслужб, с 2014 года сотрудничал с российской разведкой, для спецслужб Украины это было шоком.

«Ридус» побеседовал с Василием Прозоровым о скрытых моментах войны в Донбассе, о закулисных процессах в украинских спецслужбах. Этот человек видел изнутри, как СБУ с 2014 года становилась для инакомыслящих аналогом гестапо.

«Ридус»: Весной — летом 2014 года историк Лев Вершинин в своем блоге часто цитировал сообщения человека, который, якобы работая наверху, в некой силовой структуре, делился из Киева секретными инсайдами. Как полагаете, этот разведчик действительно существовал? Тогда зачем нужно было так подставляться? Ведь публикация секретной информации сужала круг подозреваемых — этого человека легче было бы вычислить. Что об этом думаете применительно к собственной ситуации?

Василий Прозоров: Я начал работать с российскими спецслужбами где-то с конца апреля 2014 года. В тот момент упор делался больше на информацию не стратегического, а тактического уровня, потому что шли активные боевые столкновения. И где-то до момента, когда отгремели события в Дебальцево, вся информация главным образом касалась непосредственно боевых действий, непосредственно активных мероприятий, действий украинских спецслужб, силовых структур. В дальнейшем, конечно, мне удавалось добывать информацию стратегического уровня. Но честно скажу о себе: весной и летом 2014 года вряд ли это было возможно.

Был ли такой человек? Всё можно допустить. Вы же прекрасно понимаете: пророссийские настроения, особенно летом 2014 года, на Украине были очень сильны, во всех слоях общества.

«Ридус»: И что произошло потом с этими настроениями?

Василий Прозоров: Кто вынужден был уехать, кто подвергся репрессиям, кто, скажем так, не изменил своим взглядам, но просто затаился, спрятался, прекратил активно обсуждать какие-то вопросы в соцсетях. Ведь если сравнить, как люди обсуждали события в Крыму, в Донбассе в мае 2014 года и как это происходило, скажем, уже в мае 2017-го, — это небо и земля.

Тут надо отдать должное украинским спецслужбам: хоть и незаконно, но они достаточно эффективно взяли под контроль пророссийские настроения.

Я приведу простой пример. Вот, по данным Генпрокуратуры Украины, с апреля 2014 года и до недавнего времени было зарегистрировано около 15 тысяч уголовных производств по статьям, связанным с терроризмом. Это 258-я статья, все части. Из 15 тысяч за это время направили в суд примерно 1400, то есть меньше десяти процентов. А решение принято где-то по 600 производствам. То есть меньше пяти процентов.

«Ридус»: Это, скорее всего, те случаи, когда люди просто добровольно шли на сделку со следствием, чтоб только от них отстали…

Василий Прозоров: Да, здесь вы правы. Но были такие случаи, когда судьи оправдывали людей, особенно начиная с 2017 года. Потому что доказательная база во многих делах не то что слабая, а, можно сказать, никакая. Беда только в том, что эти люди, по которым открывалось уголовное производство, все подвергались аресту. То есть мера пресечения для них избиралась одна — содержание под стражей. И, соответственно, человек мог просидеть три-четыре года в СИЗО. Потом его оправдают, или, скажем, он получит три года условно. Но несколько лет жизни он отдал тюрьме, подорвал здоровье, психику. Всё это ударило по его семье, материальному благополучию. То есть СБУ обращалась с людьми не по закону, но это была очень эффективная мера воздействия на общество.

«Ридус»: Насколько известно, на тот момент они ничем ведь не гнушались?

Василий Прозоров: Да они и сейчас ничем не гнушаются. Наверное, и вы прекрасно знаете такие случаи, когда людей задерживали «по беспределу», подбрасывали гранату или другие боеприпасы.

«Ридус»: В Харькове было множество таких случаев, особенно летом 2014 года…

Василий Прозоров: Но это всё равно для СБУ вышло боком. Потому что классическая контрразведка — это интеллектуальное, творческое занятие. А когда оперативник не продумывает какие-то оперативные комбинации, а просто засовывает человеку в карман гранату, а потом пытками выбивает нужное признание, это ведет к деградации спецслужбы, к падению уровня профессионализма. СБУ эта чаша не минула. Это ударило по тем людям, которым поломали судьбы. Ведь это трагедии пострадавших от такого беспредела граждан Украины. Но и подобное падение уровня профессионализма рано или поздно скажется на эффективности спецслужбы, ударит по ней.

«Ридус»: Расскажите о специфике работы разведчика, о мотивациях и результатах. Чего здесь больше? Разведчик работает, чтоб читать собственную инфу в публикациях топовых блогеров, говорящих голов? Или она методично собирается, анализируется, происходят невидимые глазу процессы, и смысл работы в другом? Например, чтоб эта информация могла быть применена на более высоком уровне, для каких-то спецопераций и тому подобного.

Василий Прозоров: Я буду говорить только о своем опыте. Прежде всего, я же не сам по себе работал, не руководствовался какими-то своими личными стремлениями или побуждениями: прославиться, выложить инсайд, получить лайки в соцсетях. Было всего несколько случаев, когда мою информацию опосредованно выкладывали в СМИ. Все эти случаи касались непосредственно боевых действий и готовящихся провокаций с украинской стороны, когда могли пострадать мирные жители Донбасса. А в остальном вся информация стратегического уровня шла наверх и, скажем так, использовалась для принятия каких-то решений.

Не буду хвастаться, что моя информация ложилась на стол Верховному. Но в совокупности с информацией из других источников… Вы же прекрасно понимаете, что таких, как я, не один и даже, наверное, не десять…

Даже случаи, когда украинские спецслужбы всё-таки разоблачали людей, которые работали на российскую сторону, свидетельствуют о том, что эти эпизоды не единичны. И в силовых структурах, и даже среди старших офицеров такие люди были и есть.

«Ридус»: А были у вас такие ситуации, когда стояла опасная дилемма? Сообщить информацию — значит выдать себя, потому что на вас сходятся все концы. Условно говоря, секретную информацию знают двое-трое, а ее утечка сразу же переводит вас в разряд подозреваемых. Приходилось жертвовать чем-то менее важным, чтобы раздобыть более ценное? Появлялось когда-нибудь чувство, что вы на грани провала?

Василий Прозоров: Скажу честно, у меня таких случаев не было, когда передать информацию — значит засветиться. А вот ситуации, когда было не очень комфортно, плохо себя ощущал, случались. Это ротации мои в АТО. Особенно ротация в Мариуполе, когда присутствуешь на допросах людей. Ты понимаешь, что это твои соратники, единомышленники, наши люди. А ты должен присутствовать, потому что это входит в твой функционал как сотрудника СБУ. И вот при тебе пытают этих людей, а сделать ты ничего не можешь. Предупредить их не мог. Кого мог — предупреждал. А где не смог — приходилось присутствовать, с каменным лицом стоять, смотреть на это всё. Вот это было страшно.

«Ридус»: Как почувствовали, что нужно уходить? Почему это произошло, например, не в 2016-м или в 2021-м?

Василий Прозоров: Во-первых, был сильный психологический прессинг всё это время, почти четыре года. Меня-то, в конце концов, не учили быть разведчиком. То есть информацию добывать я умел. А вот носить постоянно на себе маску, личину эту, улыбаться, когда люди восхваляют Бандеру при тебе, поднимать тост и петь украинский гимн — на каком-то этапе это стало просто невыносимо. И я вам серьезно скажу: проблемы с психикой — это правда. Это действительно было тяжело.

После одной ротации в Мариуполь, очень тяжелой в психологическом плане, например, моя жена спасала меня новыми впечатлениями. Мы поехали на один из курортов за границу, и две недели на море я приходил в себя.

И потом, надо сказать, что от меня шел очень большой информационный поток в Москву. И при такой интенсивной работе рано или поздно можно было спалиться. Всё равно я допускал какие-то мелкие ошибки. Мог где-то засветиться при фотографировании документа, где-то что-то не то сказал, и так далее. И, наверное, этот массив ошибок, упущений накапливался. И, конечно, рано или поздно попадает человек в поле зрения. Потому что иногда мне трудно было скрывать свои настоящие убеждения.

Я там мог, например, поставить у себя на работе песни «Любэ» послушать. И это само по себе являлось лакмусовой бумажкой для людей националистических взглядов: «А что это он слушает группу „Любэ“, которая у нас запрещена?»

Ну, и в итоге было принято решение: сворачивать мою работу в 2018 году. И так совпало, что в конце 2017-го, буквально за несколько дней до Нового года, ко мне утром постучались в дверь с обыском. Пришлось очень спешно уходить.

«Ридус»: И какие эмоции вы испытали, когда в дверь постучались?

Василий Прозоров: Конечно, плохие. Конечно, это стресс, тяжело. Но поскольку я, пока был оперативником, работал по линии общекриминальной, то сам этих обысков провел десятки, если не до сотни. Поэтому механизм обыска я прекрасно понимал. Ну, и вел себя достаточно спокойно. Это позволило во время обыска уничтожить ряд вещественных доказательств нежелательных. А в дальнейшем удалось достигнуть некоторых взаимных договоренностей с внутренней безопасностью СБУ, с некоторыми ее сотрудниками — меня не закрыли сразу, а дали несколько дней: съездить к семье, решить какие-то свои бытовые вопросы. Ну, и я этими днями воспользовался в полный рост и ушел вместе с семьей.

«Ридус»: Что в наибольшей степени запомнилось за время пребывания в Донбассе?

Василий Прозоров: Масса ярких воспоминаний. У меня вышла уже в прошлом году одна книга, художественно-документальная, где описана первая моя ротация. Я был под Славянском в мае — июне 2014-го.

Было много интересного. Мы приехали в лагерь, в Изюм, и в первую же ночь он был обстрелян. Мы прятались по окопам, палатки были прострелены. Ранили одного из днепропетровских милиционеров. Первая ночь в АТО — и ты попадаешь под обстрел. Ощущения непередаваемые. С одной стороны красиво: ночь, трассеры во все стороны, сигнальные ракеты, в эфире радиостанций — какофония. Грохот, пальба, украинские бронетранспортеры стреляют. Бегаешь по темноте. Такие ощущения, будто ты в кино попал.

Потом были другие острые впечатления.

Много интересных людей я там встретил — как с одной, так и с другой стороны. Очень тогда, в мае — июне 2014-го (да и в июле, уже в Мариуполе), впечатлило общение с бойцами подразделений МВД и линейных частей внутренних войск, которые три месяца назад стояли на майдане, охраняя тогда еще не сбежавшего президента, а сейчас они стали защищать уже новую киевскую власть. Интересно было с ними общаться. И я, честно говоря, многих не понимал: как так?! В Мариуполе киевское подразделение внутренних войск (уже в то время они стали Нацгвардией) соседствовало через стенку с батальоном «Днепр», на 70% состоявшего из тех, кто прошел майдан на стороне бунтовщиков.

«Ридус»: Не говоря уже о криминальных элементах в этих тербатах…

Василий Прозоров: Вы знаете, в «Днепре» как-то их было поменьше. Откровенных таких бандитствующих людей там было мало. Может быть, потому, что батальон располагался на территории аэродрома, где было командование сектора, и дисциплина, порядок как-то поддерживались. Может, они и были, но не так явно выраженные. «Днепр» тоже занимался множеством негативных вещей, как и «Азов», и «Шахтерск». Но в том же «Шахтерске» судимых было на порядок больше, чем в «Днепре». Это просто были отбросы какие-то.

Ну и вот представьте: они так общались. Причем командиры киевского подразделения, ставшего Нацгвардией (у них позывные были «Мустанг-1», «Мустанг-2» и так далее), на совещании даже не разговаривали с командованием «Днепра». И рядовые бойцы ВВ, срочники, многие из которых прошли майдан, — и тут же рядом с ними бойцы «Днепра», бывшие боевики самообороны майдана. Они не общались друг с другом вообще.

Но война их очень быстро подкосила под одну гребенку.

Тут надо отдать должное киевской власти: они очень умело разыграли карту боевого братства, кровного побратимства: мы все воюем против захватчиков, оставим все наши дрязги в прошлом. Да, надо сказать, они сумели это сделать.

«Ридус»: Вдобавок повязали кровью: когда рядом гибнет товарищ, взгляды меняются, несмотря на какие-то недавние эмоциональные предпочтения, так ведь?

Василий Прозоров: Да, многие так и говорили: «После того, как в меня стреляют, я стреляю в ответ. И уже все равно, кто на той стороне».

Был же случай (я в книге своей описывал), когда под Славянском бойцы «Омеги» (спецподразделение внутренних войск) в эфире общались с бойцами донецкого «Беркута», с которыми они три месяца назад плечом к плечу стояли на майдане: раненых вытаскивали, огонь тушили друг над друге. А здесь они быстро перешли к взаимным оскорблениям, и всё их бывшее братство кануло в Лету.

Реально можно предположить, что киевские кукловоды — Турчинов, Пашинский и прочие — специально бросали армию в неподготовленные атаки, чтобы было больше крови, чтобы на этой картинке кровавой создать необходимый эмоциональный настрой.

Я в мае 2014 года под Славянском был как раз очень долго в лагере вооруженных сил. Один день побыл в лагере силовиков (МВД, Нацгвардия, пограничники), и потом переехал в лагерь в село Довгеньке (на границе с Донецкой областью). Там командовал заместитель начальника Генштаба Муженко. И мы там были единственными представителями СБУ — я и еще один мой коллега из Антитеррористического центра. А вокруг нас были только армейцы. И я вам скажу: не видел я в армии такого уж желания воевать…

В большинстве своем что солдаты, что офицеры достаточно прохладно относились к идее воевать. Тем более что на тот момент (что бы сейчас ни говорили киевские пропагандисты) у Стрелкова в Славянске было только легкое вооружение, гранатометы и несколько единиц бронетехники, захваченной у 25-й десантной бригады. А против них тогда уже стянули и гаубичную артиллерию, и вертолеты, и установки «Град», и тяжелые 120-миллиметровые минометы. У Стрелкова такого ничего не было. А украинские военные это всё видели: куда армию с танками бросают против ополченцев.

«Ридус»: Бывало, что на ваших глазах происходили какие-то военные преступления, когда хотелось вмешаться, остановить это всё?

Василий Прозоров: Конечно, не мог вмешаться. Я уже рассказывал, что в Мариуполе на моих глазах двух человек запытали насмерть. То есть реально во время пыток люди умерли. Этих людей сотрудники СБУ разрабатывали за причастность к пророссийскому подполью в Мариуполе.

«Ридус»: А цель этих пыток? Какую такую важную информацию хотели выбить из этих людей?

Василий Прозоров: Контрразведка СБУ очень хотела предъявить обществу российского куратора: вот, сепаратистами руководят представители российских спецслужб. Но на моей памяти ни одного сотрудника российских спецслужб на территории Украины, особенно в зоне АТО, не задержали ни разу.

Очень страшно смотреть, как люди воспринимают вседозволенность. Он с виду спокойный кабинетный капитан, майор, старший опер: спокойно сидел, писал бумажки. И тут в новых условиях он понимает, что может человека убить и ему ничего не будет.

Это в первую очередь касалось, конечно, добробатов. Это просто ужас. Но и сотрудник СБУ вполне понимал, что вот он может побить этого человека — и тот не будет сопротивляться… И за это ничего не будет.

И, как я уже сказал, ты видишь это, как люди меняются моментально, но сделать ничего не можешь. Был случай, когда офицеры оперативно-разыскного отдела Мариупольского погранотряда жестоко избили одного мужчину. Он, наверное, из браконьеров был, которые ходили в море. Его обвинили в том, что он вывозил сепаратистов, которые устроили нападение на пограничников 14 июня 2014 года. Там погибли несколько украинских пограничников, были раненые.

И вот эти офицеры оперативно-разыскного отдела привезли одного такого браконьера. Они его просто в котлету превратили. С виду эти офицеры вроде бы адекватные молодые парни, без вредных привычек. Но жуткая вещь: когда они получают власть над человеком — это реальная возможность безнаказанно реализовывать садистские наклонности.

Особенно в 2014—2015 годы жуть что творилось. Потом как-то это пришло в норму. Во всяком случае, истории о сотрудниках СБУ, убивших людей, хотя бы стали достоянием общественности. В 2014-м и 2015-м было множество случаев, когда люди просто пропадали, и никаких следов от них не оставалось.

«Ридус»: Насколько известно, случалось и такое: СБУ предпочитала потребовать выкуп за задержанного, чем что-то с ним делать. Одно дело, когда ты на душу грех возьмешь, а другое — когда просто наживешься на ситуации. Сажали в подвал, пытали, а через два дня говорили: «Забирайте его, вот такая сумма, и чтоб мы больше не видели его». И хорошо, если есть кому включиться…

Василий Прозоров: А сколько таких эпизодов, когда не включился никто, и человек просто пропал. Часто в Мариуполе были такие случаи, когда человек просто ехал на машине за городом, его обогнали, остановили: понравилась машина… Его застрелили, в посадке бросили. Машина уехала куда-то на Украину. И с женщинами похожие ситуации были. ХХI век, Украина…

«Ридус»: До сих пор многие легковерные граждане Украины, настроенные против власти, попадаются на уловки и наживки СБУ: в соцсетях, при личном общении. Их провоцируют — и они ведутся. Потом получают условные или реальные сроки. А сотрудники СБУ отчитываются об успехах в контрразведывательной деятельности…

Василий Прозоров: В соцсетях очень много групп пророссийской направленности. А СБУ просто перехватывала права админа, права управления этими группами. И потом спокойно мониторила. Кого надо — задерживала, кого надо — провоцировала на какие-то действия.

В 2015 году это вообще на поток было поставлено. Причем достаточно хорошо работали. Это департамент контрразведывательный защиты интересов государства в сфере информационной безопасности (ДКИБ), которым руководила Юлия Лапутина. Она была заместителем начальника департамента.

«Ридус»: А чем она так отличилась, что ей генерала дали? Были какие-то заслуги? Или это на волне послемайданного пафоса раздавались звания?

Василий Прозоров: Я с ней не сталкивался до 2014 года. А в 2014-м она руководила оперативной группой (это сборная солянка из разных департаментов — ДКИБ, контрразведки и так далее) — они сами себя называли «охотниками за головами».

Они даже проникали на территорию ДНР и ЛНР, вывозили оттуда людей. Устанавливали через мобильные телефоны, через соцсети и вывозили в Киев. Люди потом получали сроки, отправлялись в тюрьму.

Вот и госпожа Лапутина руководила одной из таких групп. Я не могу сказать, что она просто глупый выдвиженец после майдана. Она умный и опасный враг. К сожалению, на Украине и таких хватает.

«Ридус»: О каких ваших конкретных делах в период 2014—2018 годов можно сейчас говорить? Что считаете наиболее важным?

Василий Прозоров: Что я считаю значимым в период своей работы? В первую очередь, конечно, главным считаю то, что в результате моих действий были спасены человеческие жизни.

Что касается каких-то конкретных примеров. Ну, до сих пор не обо всем можно говорить, но…

Во время Дебальцевского сражения я находился в районе проведения АТО и получил информацию, что украинские силовики готовят провокацию: они запланировали нанести артиллерийский удар по автобусам с беженцами, обвинив в этом подразделения ополчения. Информацию я быстро передал в центр, после чего замысел данной провокации был озвучен на центральных российских телеканалах. Естественно, после этого провокация не состоялась, спасены были десятки жизней.

Основной упор в моей работе был на получение информации как раз военного характера, что было связано со спецификой активных боевых действий в Донбассе. Не стану особо распространяться, но карты с расположением украинских сил в АТО и их численным составом, которые я получал в Генеральном штабе ВСУ, раньше попадали в Москву, чем к руководству АТЦ СБУ.

Кроме этого, мне удалось спасти от задержания нескольких человек, которые сотрудничали со спецслужбами республик Донбасса и РФ.

Несколько раз мне удавалось предотвратить операции ССО ВС Украины, ГУР МО Украины и ДКР СБ Украины по проведению диверсий, внедрению агентуры и информационным операциям против Крыма и республик Донбасса.

«Ридус»: Расскажите о вашем Центре расследований «Укр-ликс», о результатах его работы.

Василий Прозоров: Что касается моей нынешней работы, то знаковым моментом можно считать тот факт, что мой канал дважды без предупреждения уничтожали на «Ютубе». А ведь до уничтожения канала мои расследования набирали сотни тысяч просмотров.

Ряд моих расследований вызвали серьезный резонанс, в том числе на международном уровне, как, например, расследования о биологических лабораториях США на территории Украины, о катастрофе «Боинга» в июле 2014 года над Донбассом, о фактах коррупции со стороны чиновников США на Украине и о системе информационно-психологических операций Украины.

В настоящее время огромную популярность среди читателей моего проекта получил цикл реплик-расследований о деятельности так называемых добробатов. В перспективе планирую посвятить этому отдельный фильм-расследование, куда войдут новые документы и свидетельства очевидцев.

Кроме того, я в настоящее время работаю над несколькими интересными темами, которые также изобличают преступления украинских властей против своего собственного народа.

Источник