"Разговоров много, а престиж упал": Откровения заслуженного шахтера Донбасса
Нашу беседу с сегодняшним героем едва не сорвал обстрел горного предприятия, в результате которого главный экономист получил ранения, а 113 горняков пришлось экстренно поднять на-гора.
Шахта, носящая имя советского академика Александра Скочинского, находясь на линии огня украинских террористических войск, продолжает функционировать и ныне. Глубина этой донецкой шахты 1 200–1 400 метров, неудивительно, что в наше время здесь остались работать исключительно храбрые горняки.
"Хорошо, что это была не вторая смена, иначе… даже не хочется продолжать», – рассказал об очередном обстреле председатель территориального профсоюза угольщиков Геннадий Ковальчук. Это он посоветовал поговорить с Заслуженным шахтером ДНР Бориславом Цысом.
– Борислав Борисович, что для вас означает праздник День шахтера?
– Такой праздник обязательно должен быть – это чествование тяжелого труда горняков. Праздник профессиональный, но для меня он точно в тройке самых ожидаемых в году.
– Героями не рождаются, ими становятся. Про шахтеров можно сказать то же самое, почему в свое время вы выбрали эту сложную профессию?
– Можно сказать, что я пошел по стопам отца, который не одно десятилетие отработал механиком участка на шахте Калинина, затем главным механиком на шахте Скочинского. Конечно, как и у всех, у меня был выбор, привлекали сразу несколько профессий. Понимал, что режим работы будет сложным, хотя об этом, честно говоря, и не сильно задумывался. Хотелось зарабатывать столько, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Шахтерский труд тогда неплохо оплачивался, а в Донбассе это престижная профессия.
– Бытует мнение, что самая престижная специальность – ГРОЗ (горнорабочий очистного забоя – прим. Новороссии), кем довелось поработать вам?
– Всю жизнь работал именно механиком, сейчас занимаю должность начальника участка ремонта забойного оборудования. Занимаемся обслуживанием, ремонтом и подготовкой к монтажу шахтных комплексов.
– Крайне редко шахтер обходится без травм и повреждений, эти неприятности вас обошли стороной?
– По большому счету травмы получают коллеги очистных забоев или крепильщики, которые находятся в зоне возможного обрушения. Мы работаем в несколько других условиях, хотя ситуации бывают разными, технику безопасности нужно соблюдать везде. Насчет ранения… Эпизод произошел в праздничный день – зашел 8 Марта проверить ситуацию в цеху, а когда возвращался, не сразу сориентировался. Впереди шли два парня в военной форме, видно, за ними охотились, и они вовремя побежали, а от гранаты немножко досталось мне.
Кстати, Геннадий Ковальчук отдельно подчеркнул, что, находясь на больничном, наш сегодняшний герой ежедневно был на работе. Маленький штришок, но весьма показательный.
– У вас не один десяток горного стажа, никогда не жалели о сделанном выборе?
– Скоро будет двадцать лет горного стажа, правда, с десятилетним перерывом. Пришел в отрасль в 1994 году после окончания техникума и института, а спустя два месяца стал механиком добычного участка. Можно сказать, влетел в эту профессию. Поначалу очень многому учился у опытных рабочих, ведь институтские знания – это теория. В 2000 году ушел в бизнес, занимался поставками горно-шахтного оборудования. В 2010 году на шахту Скочинского вернулся Геннадий Ковальчук, с которым был знаком и раньше. От его предложения вернуться я не отказался, а год спустя возглавил забойную группу. Решения принимал сам, так что жалеть не о чем.
– Подавляющее большинство горняков – неисправимые оптимисты, почему это так?
– Шахтерский характер – это не пустые слова. Сложности, а куда мы без них, лепят определенную личность. Тяжелые подземные условия – удивительная закалка. Опасности действительно закаляют. Случайных людей в нашей профессии не бывает, никто на тяготы и лишения не обращает внимания. Очень обидно, что в последнее время престиж шахтерского труда упал. В нынешних условиях, когда остаются и вопросы своевременной выплаты зарплаты, очень непросто сохранить коллектив, ведь специалисты и профессионалы всегда востребованы и в других сферах.
– После вхождения ДНР в состав России у горных предприятий появились новые перспективы. Сложно, по-вашему, будет восстановить шахты и вернуться к прежним показателям добычи?
– К большому сожалению, пока это тема переходного периода, разговоров много. Нужно еще помнить, что у нас сложная шахта, то есть режимная – существуют ограничения по количеству добываемого угля за сутки. Очистной забой снимает две стружки в сутки, поэтому другие шахты более привлекательны для потенциальных инвесторов. Впрочем, у нас очень хороший, качественный пласт, химический состав угля просто идеален для коксохимиков.
Наше руководство и коллектив делают все, чтобы сохранить предприятие. И это при постоянных обстрелах – окна в цехах вылетали не единожды, в августе прошлого года из-за перебоев с энергообеспечением, увы, утопили лаву. Понятно, что находимся поблизости от линии соприкосновения, запитаны через поля, где идут бои, повреждений уже и не сосчитать, работаем безо всякого резерва… Ждем окончания боевых действий, акты оформляем, но пока все восстанавливаем своими силами. В этом вопросе от помощи не откажемся. Не хочется иметь внешний вид шахты-брошенки, когда все опустили руки.
– Политика не стала тем моментом, который повлиял на взаимоотношения с друзьями?
– Не без этих моментов. Большинство знакомых относится ко всему происходящему с пониманием, все ждут цивилизованного разрешения этого дикого конфликта. Однако есть товарищ, который давно уехал на украинскую территорию, и мы долго спорили. Дело доходило и до ругани, думаю, как и у всех. В итоге сошлись во мнении, что в разговорах нужно обходить эту тему – у него свое мнение, а у меня свое видение ситуации.
– Чем в настоящее время вы интересуетесь, помимо основной работы?
– Свободного времени, понятное дело, совершенно нет. В свое время строил дом, и в этой теме, можно сказать, что поднаторел. Многое узнал, и сейчас это помогает, когда требуются восстановительные работы в нашем цеху. Понятно, что повод негативный, но работаю с удовольствием. Строительное дело меня захватывает, а марки-монеты не собираю (улыбается).
Сергей Колос