Анонс
Так начались аресты: Алёхин раскрыл ход Белоусова – чиновники Минобороны поехали на фронт
Киев получит 4000 "охотников на русские танки": Немцы обкатывают на Украине супероружие
Украинский авиаэксперт: У Израиля и Южной Кореи есть системы против «Орешника»
«На месте „Южмаша“ яма 30 метров». Что пишут о заводе, разбитом «Орешником»
Названо условие для коллапса энергетики Украины
США стремятся обвалить евро, чтобы продлить главенство доллара
Молчание Трампа затянулось. Новый президент США вляпался в стратегическую неопределенность
Генерал Бужинский: "ВСУ вывели на линию сосредоточения 700 тысяч бойцов. Это выше любых нормативов"
Путин обвёл Вашингтон вокруг пальца: Орешник прилетел не туда, где ждали
Стадия принятия на Украине наступила еще весной 2024 – Зеленский скрывал социологию
Иностранные дипломаты покинули Украину, заявил Шарий
Швейцария остановила поставки снарядов Польше, узнав, что боеприпасы идут на Украину
Daily Mail подсчитала время подлета «Орешника» до городов Европы
Подделка документов для нелегальных мигрантов теперь будет стоить десятки миллионов
Рассылка
Сергей Полетаев: Россия в Марьинке довела ВСУ до состояния гнилой ткани, чтобы порвать ее летом 2024 года
Повторить "линию Суровикина" на всем протяжении фронта ВСУ не смогут. Это огромный строительный проект, который быстро реализовать невозможно
Линия Мажино по сравнению с ним отдыхает. Их укрепления будут более хилые. И в какой-то момент у нас появится инструмент, чтобы эту линию пробить по заранее намеченному плану в ходе крупной операции, считает сооснователь информационно-аналитического проекта «Ватфор» Сергей Полетаев.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
В конце прошедшей недели стали поступать сообщения о том, что ВС РФ после упорных боев наконец-то взяли Марьинку. Поводом к этому послужило видео с российским флагом, который водрузили в разбитом доме на западной окраине населенного пункта. Но потом оказалось, что ВСУ все же контролируют около километра городской черты, а чтобы выбить их оттуда нужно подготовить серьезный штурм.
— Сергей, сможем ли мы решить этот вопрос в обозримой перспективе, скажем, до нового года? Или ситуация затянется на неопределенный срок до новых сообщений о взятии Марьинки?
— К этим сообщениям нельзя относиться с иронией. Давайте сначала разберемся, что же там произошло.
Марьинка — это многострадальный пригород Донецка. Восемь лет это был пункт пропуска между Украиной и ДНР, через который проезжало много людей. Ее ковыряют с самого начала СВО. Занимались этим части Народной милиции Донбасса (сейчас это 1-й Армейский корпус ВС РФ). Мы прошли этот населенный пункт почти целиком. До конца городской застройки осталось пройти около километра. И как раз таки в пятницу мы одним броском этот километр преодолели.
Теперь насчет кадров с флагом над двухэтажным домиком. Это крайний западный дом Марьинки. Мы его взяли. А потом началась медийная игра. Украинские источники стали писать, что Марьинка не взята, а российские военкоры за ними стали это повторять. Но если посмотреть на карты, то общая зона контроля над Марьинкой совпадает и по российским, и по украинским источникам. 99% городской черты мы заняли. А 1% этой черты (частный сектор и отдельные капитальные здания) сейчас в серой зоне.
Важна ли Марьинка? И да, и нет. С точки зрения продвижения на фронте она не очень важна. За Марьинкой идут точно такие же населенные пункты Георгиевка и Максимильяновка, а за ними довольно крупный укрепрайон ВСУ в Курахово. Это же Донбасс, где куча мелких промышленных городков перетекают один в другой.
Но этот 1% важен с точки зрения общего процесса медленного ослабления украинской армии и усиления российской. Не надо следить за линией фронта с лупой. То, что ВС РФ или ВСУ продвинулись куда-то на километр, картины не меняет. Важно то, что мы сейчас давим по всей линии фронта.
В рамках стратегии активной обороны войскам не ставится задача куда-то наступать кроме Авдеевки. Бойцам говорят: «Вы просто давите. Не надо за два дня брать Марьинку или Купянск. Вы давите. Если у вас это получается, вы этим пользуйтесь». И за счет того, что это происходит скоординировано по всей линии фронта, ВСУ истощаются и у них то тут, то там рвется.
Марьинка — это хороший пример, что мы за день продвинулись на километр в том месте, где еще вчера все было плотно занято противником. Может быть, киевский режим убрал оттуда боеспособные части, заменив их на тероборону. Может быть, они сами истощились и ослабили эту линию фронта. И наша тактическая разведка (дроны с тепловизорами) в какой-то момент увидели, что врага там почти нет, и в результате мы смогли продвинуться.
Это наше продвижение «от подвала к подвалу» очень тяжело и чревато большими потерями, если обороняющиеся крепки. А тут у нас «хоп — и получилось». Аналогично получилось в авдеевской «промке». Кстати, не надо ее путать с коксохимом. Завод находится на западе, а промзона на востоке. Она примыкала вплотную к старой линии разграничения. Это тоже был мегаопорный пункт ВСУ. Оттуда было много миномётных обстрелов Киевского района Донецка. Но нам ее буквально за два-три дня удалось взять, потому что ее некому было оборонять по тем или иным причинам.
Если эта тенденция продолжится, такие события будут происходить по всей линии фронта. Поэтому «болельщикам», которые следят за линией фронта, надо вычленять именно такие тенденции, а не рассуждать в духе: «Вот тут на 100 метров продвинулись, это хорошо. А вот тут на 100 метров отошли, это плохо». Наблюдение за отдельными участками очень вредно для психики. А рассмотрение вопроса в комплексе более адекватно.
— То есть если рассматривать события в Марьинке в комплексе, то у нас стало лучше с разведкой и мы стали эффективнее вести городские бои в режиме «от подвала к подвалу»?
— Да.
По сути ее взяли пехотинцы. Если у них и была бронетехника, то только в целях усиления. Всю основную работу сделали малые штурмовые группы. Они набираются опыта. У нас меньшие потери. И в какой-то момент противнику стало нечего противопоставить, и мы этим воспользовались. Сейчас ВСУ пришлось перебрасывать под Марьинку резервы с других участков. И даже если у нас застопорится в Мариьнке, то оборона противника ослабнет где-то в другом месте.
Сейчас украинская оборона напоминает гнилую ткань. Там ткнешь — она вроде держится. В другом месте ткнешь — она начинает расползаться. Это уже видно в районе Купянска.
Мы подробно обсуждали нашу задачу там — вытеснить ВСУ с восточного берега Оскола. Но мы там не проводим большую наступательную операцию. Мы поджимаем противника малыми штурмовыми группами и продвигаемся там, где он слаб. На выходных уже были новости, что наше продвижение есть в многострадальном поселке Синьковка к северу от Купянска. Если мы ее возьмем, мы фактически выйдем к городу. Не факт, что у нас это получится. Но важно, что из-за этого давления Украине приходится перебрасывать силы откуда-то еще.
— И с контратаками противника, которые возникают в ходе этого нашего продвижения, мы тоже справляемся?
— Мы с вами общались месяц назад. За это время я не увидел ни одной успешной атаки противника. Единственное, что у них удалось, так это продвижение в районе Горловки. Это выглядит забавно.
Если верить статье в The Time про Зеленского, то он якобы требовал, несмотря на отчаянное положение на фронте, всеми силами наступать на Горловку, а военные хватались за голову и всячески это дело саботировали. Я не знаю, правда это или нет. Но до этой публикации Украина действительно взорвала мост на трассе из Горловки в Ясиноватую (она на 20 километров в глубине от линии фронта). Они никогда туда не стреляли, а тут потратили несколько дорогущих «Хаймарсов», чтобы мост взорвать. Ну и что? Взорвали и взорвали. Мы по полю мост объехали. Возможно, что это действительно была подготовка к наступлению на Горловку.
А в середине ноября ВСУ смогли вклиниться на 300–400 метров в поле между поселками Северный и Южный. Это символично. Это единственный раз за всю СВО, когда противник смог вклиниться на территорию ДНР до 24 февраля. Но об этом можно узнать, только если ты будешь этим специально интересоваться. Никакой мало-мальски значимой поддержки со стороны украинской медийки это не получило. Похоже, это просто был хвост от желаний атаковать Горловку.
В целом ВСУ сейчас плотно сидят в обороне и будут продолжать это делать. Потому что об этом говорит не только украинская пропаганда, но и сам Зеленский.
— Может быть, ВСУ предприняли эту атаку на Горловку, чтобы заранее помешать нашему штурму Дзержинска (Торецк), который последует после падения Авдеевки?
— Вполне может быть. Возможно, это был некий контрудар за счет заготовленных средств. То есть ВСУ отказались от большой операции и предприняли тактическое наступление. Но это не было на слуху. Да и вообще сейчас в районе Торецка крупные прорывы невозможны ни для ВСУ, ни для ВС РФ. Потому что это плотная полугородская территория, которая перемежается речками и железными дорогами. И фронт сейчас там стоит.
— Хотел уточнить насчет Марьинки. Я согласен, что она не имеет большого значения с точки зрения продвижения вперед. Но разве оттуда мы не можем подумать о более глубоком охвате Угледара или той же Авдеевки?
— Нет. Это был бы слишком глубокий охват.
Понимаете, мы с вами постоянно мечтаем о крупных операциях, но я пока не вижу для них условий. Мы не сможем одним броском прорваться от Марьинки к Курахово на 20 километров. А если мы свернем на юг в сторону Угледара, мы упремся в те же самые промышленные поселки вдоль реки, через которые тоже придется прогрызаться. Это не чистое поле. Там нет оперативного простора.
Повторюсь, Марьинка — это лишь пример эпизода, когда у ВСУ что-то порвалось, а мы этим воспользовались. Но может быть, я не прав. Будущее покажет.
— Если говорить о том, что ВСУ садятся в оборону, то я пока не очень понимаю, как в эту концепцию укладываются их десанты на левом берегу Днепра. Это тоже часть операции, которую невозможно отменить? Или они куда-то смогут оттуда наступать?
— Мы в прошлый раз уже обсуждали, что ВСУ фактически блокированы в этих несчастных Крынках. Я до сих пор не понимаю, зачем им понадобилось туда заходить.
Если у тебя есть плацдарм, то ты его либо удерживаешь с какой-то целью, либо пытаешься его расширить и соединить с другим плацдармом. Но последняя украинская активность была в районе железнодорожного моста. От него до плацдарма чуть ли не 30 километров. Казачьи лагеря ВСУ не контролируют. Там работают только диверсионные группы. Они только Крынки держат с большим трудом. У них уже месяц там ничего не получается. У нас там все под контролем.
А почему именно Крынки? Потому что это не берег Днепра. Это берег протоки, которая идет с юга от Днепра. Это пойма. И конкретно напротив Крынок есть протока через эту пойму, где напрямую с украинского берега можно туда что-то доставлять. Они там держатся только потому, что это место удобно для логистики. И больше нигде.
Они пытаются сковать наши силы? Но наши силы там очень небольшие. Мы уже обсуждали, что если нам для безопасности Херсонского направления потребуется стянуть две-три бригады, то это несерьезно. Сил для обороны у нас хватает. А наступать там для ВСУ самоубийство. Все эти стрелки из Крынок в Крым — это несерьезно.
Может быть, кто-то из высшего украинского руководства требует там держаться любой ценой, потому что там уже и так погибло много людей. Грубо говоря, если они оттуда уйдут, то вообще непонятно, зачем они туда заходили. А принять волевое решение и уйти из бессмысленной обороны некому. Может быть, боятся негативной реакции. Они же обещали десант через Днепр, а больше хвастаться нечем.
Достоинство российской армии состоит в том, что мы не держимся ни за какие территории. Мы не воюем на публику. У нас есть цель. Удержание какого-то клочка земли нас к этой цели не приближает.
Напомню, что было на острове Змеиный. Мы его заняли как минимум для того, чтобы создать давление вокруг Одессы и оттянуть туда украинские силы. Но держать его было тяжело. Этот плацдарм логистически ближе к Украине, чем к Крыму. Мы несли потери в технике. Туда пытались ПВО завести, но оно в итоге там осталось. И мы людей оттуда эвакуировали.
Эвакуация — это не бегство. Это планомерный выход тогда, когда штаб сочтет нужным. По-хорошему, ВСУ людей из Крынок надо эвакуировать. Слава богу, что они этого не делают. Мы им навязали войну на истощение. Чем дольше мы будем им ее навязывать, тем хуже для них.
— Будет ли у вас прогноз по Авдеевке?
— Наступление на Авдеевку началось 10 октября. У нас есть там определенное продвижение. Да, город и коксохим пока под контролем ВСУ, но две дороги туда под нашим серьезным обстрелом. Мы вплотную к ним не подошли. Но благодаря качественной воздушной разведке и эффективной работе артиллерии по ним ездить уже опасно. В интернете полно видеозаписей с разбитой техникой на этой «дороге жизни», как это было под Артемовском. По ней можно проехать только на большой скорости. Даже пытаясь добраться на передний край обороны враг уже несет потери. Для нас это важнее, чем взять Авдеевку быстро.
— Сохраняется ли опасность, что ВСУ в рамках их перехода к обороне перестанут цепляться за безнадежные участки фронта? Если перестанут, как мы на это будем реагировать?
— Всегда есть опасность, что противник возьмется за ум и перестанет совершать ошибки.
ВСУ могут закопаться и уйти в глухую оборону. Да, оборону держать тяжело, но ее легче держать необученной массой. А необученную массу Киев нагнать в окопы сможет.
Что нам с этим делать? Я повторю только то, что говорил ранее. Нам нужно готовиться к крупной стратегической операции. Проводить ее надо лишь тогда, когда мы будем уверены в успехе.
Потребуется ли для нее мобилизация? Раньше я считал, что потребуется. Нужна ли сейчас — не знаю. Если в нашу армию действительно каждый месяц приходят по 20–40 тысяч контрактников, то это много. Даже если брать самые безжалостные оценки наших потерь, то наши потери гораздо ниже, чем у ВСУ. То есть российская армия в любом случае будет усиливаться, а украинская армия в любом случае будет слабеть.
Пока нам надо и дальше проводить активную оборону, искать у противника слабые места и истощать ВСУ. Кстати, если из Крынок они еще могут ночью сбежать, то в случае с Авдеевкой у них будут проблемы. Ее гарнизон оценивается в 8–10 тысяч человек. А если брать весь этот коридор — еще больше. В один день оттуда эвакуироваться им точно не удастся.
Теперь насчет перехода ВСУ к обороне. Повторить «линию Суровикина» на всем протяжении фронта они не смогут. Это огромный строительный проект, который быстро реализовать невозможно. "Линия Мажино" по сравнению с ним отдыхает. Их укрепления будут более хилые. И в какой-то момент у нас появится инструмент, чтобы эту линию пробить по заранее намеченному плану в ходе крупной операции.
Для этого нам надо накопить средства. Мы готовим артиллерийские бригады, которые можно использовать для прорыва.
У всех сейчас на слуху УМПК. Это обычные чугунные бомбы, к которым подвешиваются управляемые «крылья», превращая их в высокоточное оружие. Мы сейчас дооборудуем самолеты, с которых их можно сбрасывать. Скоро их будет сотни. И увеличивается производство самих УМПК. Раньше мы их изготовляли кустарным способом, а теперь конвейерным.
Отмечу также, что в последний месяц на Украине мало воздушных тревог, потому что ракеты копят.
Я не знаю, когда будет наступление. Но я знаю, что мы к нему готовимся.
— Иными словами, неважно, что задумают ВСУ. Важно, чтобы российская армия стала сильнее.
— Судя по тем планам, которые озвучиваются публично, наша армия выйдет на пик формы летом 2024 года. Как мы этим воспользуемся, будет зависеть от состояния противника и от обстановки в США и Европе. Запад — это украинский тыл. От того, как они себя чувствуют, зависят возможности украинской армии и наши перспективы.
Повторюсь, разрыв в силах между нами и Украиной к лету 2024 года будет больше, чем сейчас. Раньше следующего лета крупных операций ждать не следует, а там посмотрим.
Надеюсь, что к тому времени мы увидим что-то серьезное.
