Тяжкий дух «перемирия». Почему опыт Минских соглашений так актуален сейчас

Переговоры по Украине и условия прекращения военного конфликта очень символично стали одной из основных тем новостной повестки к 10-летию «Вторых Минских соглашений». И они чем-то похожи на нынешнюю ситуацию, только теперь вместо глав европейских держав на первых полосах Дональд Трамп, настойчиво говорящий о желании остановить войну, усадив за стол переговоров Владимира Путина и Владимира Зеленского.

Президент США угрожает новыми санкциями России и прекращением американской помощи Украине, если из-за переговорного стола те выйдут, не подписав соглашение, которое бы Трамп мог представить в Нобелевский комитет как решающий аргумент для присуждения премии мира. Но точно так же, как и десять лет назад, спонсируемые из-за рубежа военные формирования под украинским флагом непрерывно отступают. Только в 2014–15 годах их били ополченцы ещё непризнанных республик Донбасса, а теперь наступает армия России.

И в этом перманентном поражении, которое грозит Западу потерей инвестированных в войну сотен миллиардов долларов, прослеживается такая же причина мирных инициатив: Украине нужна передышка, которая наверняка будет использована для усиления военного потенциала. Точно так же после тяжелых поражений ВСУ под Иловайском, Изварино и Дебальцево у засевшего в Киеве Петра Порошенко вдруг появилось жгучее желание вести переговоры, а не давить непокорные народные республики снарядами, бомбами и ракетами.

Успехи донецкого и луганского ополчения под Дебальцево привели к тому, что 12 февраля 2015 года был подписан «Комплекс мер по выполнению Минских соглашений». Но он не принес мира потому, что в Киеве никуда не делись ни идеология войны, ни её активные сторонники, а сама ситуация никак не способствовала смене курса послемайданной Украины. Она лишь получила время для реорганизации подконтрольных военизированных формирований и переформатирования сознания большей части украинского населения в сторону большего радикализма.

И это как раз тот самый случай, когда хорошее знание истории позволяет не повторять ошибок, когда её колесо сделает очередной оборот.

Лживое перемирие

«Вторые Минские» получили порядковый номер потому, что первый мирный план провалился — мириться ни Украина, ни те, кто за ней стоит, не собирались. Еще 27 июня 2014 года в Донецке было подписано соглашение о прекращении огня и политическом урегулировании противоречий между Донбассом и киевским режимом.

В частности, речь шла о прекращении огня, а также об амнистии и защите прав русскоязычного населения. Однако буквально через несколько дней «патриоты Украины» в составе добробатов возобновляют боевые действия, а 17 июля в небе над Донецкой областью терпит бедствие малайзийский «Боинг» рейса МН-17. Тут же звучат обвинения в адрес России и донецких повстанцев, а ВСУ и «добровольцы» усиливают натиск.

Амнистия и русский язык тут же выпадают из повестки.

Этот приём впоследствии использовался множество раз, поскольку работал безотказно, вплоть до 2022 года, когда за Стамбульскими соглашениями последовала провокация в Буче. Её режим Зеленского использовал как повод не выполнять взятые на себя обязательства.

Напоказ рыдая по жертвам авиакатастрофы, вооружённые формирования Киева на этом основании абсолютно не стесняли себя в выборе целей и средств поражения. Например, в августе 2014 года был нанесён удар баллистической ракетой «Точка-У» с кассетной БЧ по Кировскому району Донецка. Ещё раньше подобные ракеты били по Луганску, Снежному, Шахтёрску.

Однако в конце августа военная удача отворачивается от Киева, и в результате нескольких поражений армия националистов фактически разваливается. Изваринский и Иловайский котлы вынуждают Порошенко искать спасения в переговорах. 5 сентября были подписаны первые Минские соглашения, получившие весьма примечательное официальное название «Протокол по итогам консультаций Трёхсторонней контактной группы относительно совместных шагов, направленных на имплементацию Мирного плана Президента Украины Петра Порошенко и инициатив Президента России Владимира Путина».

Народные республики к этому протоколу отнеслись весьма скептически, им хватило и июньского «мира», чтобы понять, с кем они имеют дело. Но у Москвы, на чью поддержку опирались Донецк и Луганск, имелось другое мнение. В итоге ДНР и ЛНР прекратили свои наступательные операции, начался даже процесс ликвидации Народного ополчения. Часть добровольцев была разоружена, но большинство влились в состав вновь созданной Народной милиции.

Это полностью соответствует букве «Протокола…», который предусматривает децентрализацию в сфере охраны общественного порядка — Россия, контролировавшая исполнение со свой стороны, действовала скрупулезно. Зато Киев снова отличился «творческим» подходом. Вместо отвода войск ВСУ оккупировали территорию донецкого аэропорта, который активно использовался для нанесения ударов непосредственно по столице ДНР.

Ополченцы были вынуждены вступить в вооружённое противостояние, вернув аэропорт под свой контроль лишь к январю 2015 года — в то время как Украина активно раскручивала миф про «киборгов» и «героическую оборону», которой в принципе не должно было быть.

Надо ли говорить, что украинская сторона даже не попыталась выполнить пункты соглашения об амнистии участников конфликта и об освобождении заложников.

Наиболее издевательски выглядит ситуация с восьмым пунктом Протокола «Принять меры по улучшению гуманитарной ситуации в Донбассе»: с 1 декабря 2014 года кабинет министров Украины во главе с Арсением Яценюком прекратил выплаты пенсий жителям неподконтрольных Киеву территорий.

А только-только выбравшись из котлов, остатки ВСУ и нацбатов снова попытались организовать наступление на ДНР и ЛНР.

Всё снова началось с провокации. 22 января 2015 г. у блокпоста в Волновахском районе пассажиры рейсового автобуса бросились в придорожную посадку, чтобы укрыться от внезапного удара «Градами» по соседнему полю. В кустах сработала мина направленного действия, буквально изрешетившая и людей, и машину.

Кусок автобусной обшивки Порошенко сразу же отвёз в швейцарский Давос, рассказывая о вероломстве донецкого ополчения — по всем соцсетям масштабно раскручивался тег Je suis Volnovakha. И это стало обоснованием для того, чтобы снова накручивать милитаристскую истерику.

Тогдашний глава ДНР Александр Захарченко ответил весьма решительно. В частности, Народная милиция ДНР нанесла ракетный удар по штабу Антитеррористической операции (АТО) в подконтрольном Киеву Краматорске. Кроме того, были начаты две наступательные операции — Мариупольская и Дебальцевская, а успех последней снова вынудил Порошенко просить о переговорах.

Собственно, в течении суток консультаций, в которых помимо украинского президента принимали участие президенты России и Франции, а также канцлер Германии, и был выработан упомянутый «Комплекс…», подписанный 12 февраля 2015 года.

«Рабочая схема» для провокаций

Соглашение предусматривало, что уже к концу 2015 года война прекратится, а над Донецком и Луганском будет восстановлен суверенитет Украины с некоторыми оговорками. За Донбассом сохранялись преференции в социально-культурной сфере, а также в сфере охраны общественного порядка. Но даже на такую мелочь, как «право языкового самоопределения», украинская сторона пойти не захотела.

С первых дней после подписания «Комплекса…» было понятно, что режим, получивший власть в результате государственного переворота 22 февраля и легитимизированный на выборах 25 мая 2014 года, не заинтересован в его выполнении. Мирный договор был просто возможностью делать и дальше то, ради чего «стоял Майдан».

Уже после начала СВО это подтвердили и участники переговоров 2015 года.

«Минское соглашение 2014 года было попыткой дать Украине время. Она также использовала это время, чтобы стать сильнее, как можно видеть сегодня. Украина 2014-–15 годов — это не современная Украина. Как мы могли наблюдать в ходе боёв в районе Дебальцево в 2015 году, Путин мог бы тогда легко победить. И я очень сомневаюсь, что в то время страны НАТО смогли бы сделать столько же, сколько они делают сейчас для помощи Украине»,— рассказывала в интервью газете Die Zeit в декабре 2022-го бывший канцлер Германии Ангела Меркель, которая в феврале 2015 года была активным участником переговорного процесс по вопросу урегулирования украинского конфликта.

Её слова подтвердил и бывший президент Франции Франсуа Олланд, который, как и Меркель, участвовал в Минских переговорах в феврале 2015 года. «Да, Меркель права. Минские соглашения на время остановили наступление россиян»,— говорит он в интервью Kyiv Independent. По его словам, было важно «знать, что Запад воспользуется этой передышкой». В декабре 2022 года он признал успешность такой стратегии, подчеркнув, что «сейчас украинская армия совсем не та, что была в 2014 году, она лучше оснащена и обучена — и в этом заслуга Минских соглашений».

Сама их суть кардинально противоречила новой политической повестке Киева. Оппоненты из националистического лагеря ставили в вину Порошенко буквально каждый пункт — начиная от отвода войск и заканчивая особым статусом мятежных регионов, что «противоречит конституции» — впоследствии вообще «поставленной на паузу» безо всякого смущения.

А для того чтобы заблокировать саму возможность что-то изменить, кукловоды снова пошли на убийство по рабочей схеме.

31 августа 2015 года депутаты Верховной рады собрались на внеочередную сессию, чтобы внести в конституцию поправки, касающиеся имплементации Минских соглашений. На улице перед парламентом собралась акция протеста «патриотов», в ходе которого представитель нацистской партии «Свобода» бросил гранату в сотрудников МВД. Погибли четверо нацгвардейцев.

К ответственности за убийство никто не был привлечён, но инцидент послужил поводом для того, чтобы вообще снять вопрос особого статуса с повестки дня Верховной рады.

Второе, против чего категорически выступали противники Минска на Украине, — проведение свободных выборов, неподконтрольных Киеву, что предложил в 2016 году министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер. Плебисцит под контролем ОБСЕ следовало провести до передачи территории Донбасса под контроль вооруженных сил киевского режима. И в этом была проблема — выборы гарантировали, что нацисты не получат никакого влияния в органах местного самоуправления неподконтрольных им регионов.

Москва предполагала, что фактическое возвращение Донецкой и Луганской областей в политическую жизнь Украины коренным образом изменило бы её, снова вернув баланс, утраченный в 2014 году. Без Крыма влияние «русской» партии, конечно, не достигло бы домайданного уровня, однако угрожало бы политической монополии националистов. Поэтому они говорили о необходимости ограничить гражданские права на неподконтрольных территориях после их включения в орбиту влияния киевских властей.

Именно этот нарратив стал одним из основных при обсуждении перспектив послевоенного развития Украины. А демонизация жителей Донбасса, их расчеловечивание — мейнстримом в средствах массовой информации. Огромное количество экспертов в различных отраслях заговорили об одном и том же: «Донбассу нужны виселицы, а не школы».

Разжигание вражды и ненависти стало нормой, любые апелляции к недопустимости пропаганды дискриминации интерпретировались как «кремлёвские нарративы». Информационная война против Донбасса стала частью большой психологической спецоперации, направленной на подготовку украинского общества к войне против России.

Минские соглашения изначально стояли на зыбкой основе нерешенных базовых проблем. Поэтому Киев и не намеревался их выполнять, а Донбасс хоть и выполнял, скрипя зубами, но не желал оказаться под властью людей, совершивших государственный переворот и руководствующихся мотивами жадности и ненависти.

Так что условные новые мирные соглашения возможны только тогда, когда мы точно будем понимать, что еще через десять лет повторять не придется.