«Удобный» Шидловский
Правда, не все и не всегда были согласны с такой постановкой вопроса. В те времена, когда Донбасс управлялся из Киева, националистически настроенные люди пытались доказать, что Донецк построен вовсе не волей императора всероссийского Александра II, чей брат, великий князь Константин Николаевич и придумал «большую игру» по заманиванию британских капиталистов в донецкие степи.
У них, естественно, находились иные герои. То это были мифические запорожцы, то их потомки, которые на службе у московских царей получали земли, на которых селили крестьян.
Одним из таких служивых был некий дворянин Евдоким Шидловский. За участие в войне с турками в 1779 году он получил земельные наделы в местах, которые со временем поглотил развивающийся Донецк.
Сторонники «украинского» следа в истории основания столицы Донбасса решили сделать Шидловского украинцем. На том лишь основании, что его предки, как минимум с XVI в. состоявшие на службе у русских царей, были выходцами из Великого княжества Литовского.
То, что Шидловские названы в российских дворянских книгах-гербовниках «русскими дворянами», их не волнует. Как не интересует историков-националистов и то, что Шидловский был далеко не первым, кому за ретивую службу жаловали землю на Донбассе и кто основывал там деревеньки со своими крепостными.
Лишь бы не по-русски, не по-советски. Какой там Юз, какой 1869 год? Это все за 90 лет до британцев произошло.
Характерной приметой националистических гипотез является обязательная тяга к «удревлению» любой истории, на которую они претендуют.
Справедливости ради заметим, что тяга к «удревлению» своих городов присуща не только украинским националистам, хотя, конечно, одна история о том, как вывернули все руки советским историкам в 1982 году, заставив их признать, что Киеву 1500 лет исполнилось, о многом говорит.
В Донецке с этой чепухой боролись давно и основательно. В свое время примерно в этом же духе писал один из лучших донецких публицистов последних десятилетий, рано ушедший из жизни Дмитрий Корнилов и его младший брат, известный историк и писатель Владимир Корнилов.
Помнится, еще в конце восьмидесятых голов прошлого века, при первых попытках националистов переписать донецкую историю, ехидно подковырнул их донецкий преподаватель истории Александр Федонин, заметивший, что на территории современного Севастополя, основанного в 1783 году, сегодня находятся руины древнего Херсонеса Таврического, который был основан древними греками 2500 лет назад. Но никому в голову не приходит на этом основании продлевать историю Севастополя до пятого века до нашей эры.
Как Иван Грозный в Донбасс входил
История государства Российского, безусловно, способна смутить любого сторонника документальной точности. С документами у нас во все времена привыкли обращаться весьма вольно. Но все нормальные историки знают и через посредство нормальных журналистов, писателей, музейщиков донесли до широких кругов общественности хотя бы общую картину того, кто и как основывал и развивал Донбасс.
Хорошо известно, что Москва свои антитатарские лесные засеки, крепостцы пограничной стражи активно двигала на юг весь XVI век. И во второй половине этого столетия, т.е. при позднем Грозном, Федоре Иоанновиче и особенно при Борисе Годунове, началось заселение северной части того региона, который с 1932 года стал называться Сталинской (позже Донецкой) областью, через шесть лет разделенной на собственно Сталинскую и Ворошиловградскую.
В 1599 году на реке Оскол, на Изюмском шляху, была поставлена важная крепость Цареборисов, ставшая опорной в линии сторож (застав).
Но еще за 28 лет до этого, в 1571 году, гораздо южнее была поставлена Бахмутская сторожа, со временем превратившаяся в уездный Бахмут, переименованный в 1924 году в Артёмовск. И ведь Бахмут не был первым — он стал шестым русским пограничным пунктом, вынесенным по указанию Ивана IV далеко в пределы древней Дешт-и-Кыпчак — Половецкой степи.
В XVII веке русская экспансия на юг и восток степи усилилась. Были основаны крупные слободы-крепости, среди которых со временем стал первенствовать великий русский город Харьков. В период так называемой Руины, когда после Хмельницкого жадные гетманы стали раздирать Малороссию на части «заодно с ляхами и татарвой», русское царское правительство охотно принимало под свою руку беженцев с правого берега Днепра (а бежали не только селами — волостями) и разрешало селиться на этих землям «черкасам», как к тому времени стали именовать малороссов, особенно казачью их прослойку. Так возникла Слободская Украина (окраина).
Ну а в XVIII столетии, особенно ближе к покорению Крыма, земли Новороссии и вовсе стали активно заселяться. Процесс крестьянской экспансии на юг почти никогда не был самостоятельным, а всегда начинался с действий, направленных на это, со стороны помещика-крепостника. А таковыми в ту эпоху были все поголовно. В 1780-1830 годы процесс стал массовым. Именно тогда появились на этих землях русские и украинские зависимые крестьяне, вольные греки из Крыма, немцы-колонисты, эмигранты — сербы и хорваты.
Процесс на землях того края, что с 1826 года стал именоваться Донецким каменноугольным бассейном (Донбассом), был идентичен тем, что проходили тогда же на всей громадной дуге Новороссии, от Дуная и Днестра — до Кубани и Волги. Да, в селах и слободах края жили и малороссы, и великороссы, и еще с добрый десяток народов. Но все они были добрыми россиянами.
Степной ад в предчувствии Юза
Джон Юз начал строить предприятия Новороссийского общества не на пустом месте.
Прежде всего, его хозяев-акционеров интересовал местный уголь, который здесь был отменного качества и крайне легок в добыче — запросто выходил местами на поверхность. И по сей день жители поселка Александрово-Григорьевки на границе Донецка и Макеевки ходят иной раз в посадки копать уголь для скромных бытовых нужд. А уж в те времена это и подавно было обычным делом.
Свой уголь был у всех селян. На месте нынешнего миллионного Донецка они жили в Семеновке, Григорьевке, Александровке, Ларинке, Крутояровке. Народу там было крайне мало даже для тех времен. И то сказать — жилось людям здесь туго. В те годы ведь здесь была обычная степная пустыня — практически без единого деревца и кустика.
Британский гражданский инженер Джеймс Уинтербридж, побывавший на берегах Кальмиуса к началу строительства завода, в письме к племяннику так описывал это житье-бытье:
«На сотни миль кругом сожженная дочерна степь. Жизнь прекращена и невозможна. Надо отдать должное немецким колонистам, сумевшим выжить в этом аду; выжить и совершить чудо, на которое способен только европеец, — вырастить оазис посреди пустыни — спасительный и плодородный.
Но место, в которое привез нас мистер Юз, кажется мне и вовсе безнадежным. Здешние лэндлорды и джентльмены рангом пониже, пожалованные землями за службу царю, сумели завезти сюда крестьян, коими он владели еще недавно, словно рабами — можешь ли ты это вообразить, любезный племянник? А когда Император Александр ликвидировал этот поистине дьявольский институт, бросили их на произвол судьбы.
Что делает здешний фермер?— О, он сполна пользуется обретенной свободой! Правда, он ничего не смыслит в агрономической науке и поступает так. Арендует клочок каменистой земли, рассыпает по участку зерно, просит у общины стало овец и прогоняет их по участку, дабы зерно оказалось вдавленным в почву, о которую можно сломать плуг даже из стали мистера Витворта (я писал тебе о сем джентльмене, с которым мне довелось учиться в институте гражданских инженеров).
И что ты думаешь — собирает осенью скромный урожай. Дикость, конечно, азиатчина, но все же можно говорить о ростках предприимчивости».
Дальновидный Воронцов
Конечно, жуткие условия для ведения сельского хозяйства и наличие легкодоступного угля давно уже заставляли местных хозяев присмотреться к минералу этому как к предмету бизнеса.
Первые, скромные шахты, позже их стали называть «дудками», появились в 1830-1840 годах. Современный человек их и шахтами-то затруднился бы назвать в полном смысле этого слова.
Пристальное внимание уделяли этому факту географии и геологии наиболее даровитые администраторы. Среди которых, несомненно, стоит выделить знаменитого генерал-губернатора Новороссийского края, героя Отечественной войны 1812 года графа Михаила Воронцова.
Совсем кратко. Воронцов затеял каботажное плавание по Черному морю. Силу набирало строительство пароходов, кои и графа заинтересовали. Для бесперебойного снабжения пароходов углем Воронцов купил Александровский рудник у помещика Шидловского, потомка того самого «основателя Донецка».
За несколько лет он сделал рудник образцовым горным предприятием, дававшим 150 тысяч пудов угля в год. Для той эпохи — поистине гигантский объем. Мы можем смело считать, что это была первая научно устроенная и грамотно управляемая большая шахта Донбасса. Но, конечно, не Донецка. Его еще просто не существовало.
***
Строить будущий город, посёлок при заводе, начали только в сентябре 1870 года, а несколько лет спустя к нему прилипло имя Юзовка.
Из Юзовки вырос областной центр Сталино, а в 1961 году он стал Донецком. Все 149 лет сохранялась преемственность всех форм населенного пункта, возникшего из заводского поселка.
В 1926 году к нему прилепили шахтерские поселки на бывшей донской земле и рудники совсем уж дальние — Карповские. И все они становились частью, принимали имя города, чьим ядром и был поселок завода Юза.
Вопрос же об этнической составляющей донецкой истории ставить нам кажется и вовсе бессмысленным — она была, остается и будет очевидно русской по языку и истории, и имперской по той роли, которую играли и играют в ее продолжении все сто четыре народа, оставившие на этой трудной земле свой след.
