"Реакции Зеленского – ноль". Вячеслав Соболев о следствии по убийству сына

1 декабря 2019 года в центре Киева случилась трагедия. Около пяти часов вечера депутат Киевского областного совета, бизнесмен Вячеслав Соболев вышел с женой и двумя детьми из ресторана. Они сели в автомобиль и как только отъехали – раздался выстрел. Мишенью был Соболев, но пуля попала в его трехлетнего сына Сашу. Мальчик умер в карете скорой помощи от тяжелого ранения в голову. Четверо подозреваемых в покушении на депутата, в том числе и стрелок, задержаны. Еще двое находятся в розыске. Спустя более пяти месяцев правоохранители так и не продвинулись в поиске заказчика.

В интервью "Вести.ua" Вячеслав Соболев рассказал, почему начал самостоятельно расследовать покушение на себя и убийство своего ребенка, кто саботирует поиск заказчика убийства и кому еще в Украине грозит опасность. 

– Со дня убийства вашего сына прошло более пяти месяцев. За это время вы несколько раз заявляли, что расследование дела саботируется. С тех пор ничего не изменилось?

– Стало даже хуже. Посадить меня и напротив следователя – и задать вопрос: что вы нашли? Ответ будет – ничего. Если мне задать вопрос, что мы нашли, я скажу: двое первых (подозреваемые Андрей Лаврега, киллер, Алексей Семенов, наводчик. – Ред.) – сидят. За это большое спасибо некоторым полицейским, которые их задержали в первые сутки. Остальных нашли мы сами. А это пособники в организации покушения – Александр Раев и Ибрагим Шахгириев. Мы сами нашли и тех двоих, которые сейчас на Кипре (организатор Юсуп Абуев и его сообщник Юрий Ткаченко. – Ред.). Никто не хотел работать. Пока два месяца дело было у Крищенко (начальник Главного управления Нацполиции города Киева Андрей Крищенко. – Ред.), ничего не было сделано.

– То есть шестеро подозреваемых, которые есть по делу, были установлены по вашим сведениям?

– Первые два – благодаря полиции, два негодяя. Стрелок – я вообще не знаю, как его охарактеризовать, потому что он точно не человек. Полицейские еще постоянно пытаются нам какие-то "левые" версии предлагать.

– Например, какие?

– Что это случайно стреляли, хотели другого человека убить. Я их послушал и сказал: "Ребята, у меня к вам просьба, вы даже вслух этого нигде не говорите, потому что, если я это увижу в прессе, я за пять минут достану те бумаги, которые сегодня, по вашей версии, являются тайной, и вы окажетесь в роли клоунов". Сколько вы можете, говорю, надо мной издеваться?

На фото: киллер стрелял с балкона дома по ул. Тарасовской

– Вы обращались к Андрею Крищенко? Спрашивали, почему нет никаких результатов?

– Да. У него был один вопрос – откуда я так много знаю.

– Вы пытались выйти на руководство МВД? На Авакова или его заместителей?

– У нас периодически есть диалог с Антоном Геращенко. За это я ему очень благодарен, но я очень бы хотел пообщаться с господином Аваковым.

– Геращенко не может обеспечить такой диалог?

– Надеюсь, что вскоре обсудим ход расследования.

– Со стороны СБУ есть интерес к этому делу? Все-таки достаточно резонансное преступление.

– Нет. Хотя у СБУ есть огромный объем информации по фигурантам нашего дела. Я тоже очень хочу увидеть, что в СБУ со сменой президента хоть что-то изменилось. Но пока воз и ныне там. Я встречался два или три раза с господином Мамедовым – это заместитель Венедиктовой, но у меня вопросов больше, чем ответов.

– А лично с новым генпрокурором вы общались?

– Я благодарен Ирине Венедиктовой за то, что нашла время и встретилась с нами. Мы озвучили генпрокурору наши просьбы. Она сама сказала, что через неделю будет рабочая группа – следователи, процессуальные руководители из ГПУ и мы – как потерпевшая сторона. Вот ждем уже месяц. Реакции ноль.

– Ваша супруга говорила, что в Украине есть только несколько человек, которые могут сдерживать расследование резонансных дел.

– Я думаю, вы этих людей знаете сами, но я не хочу быть болтуном. Если я сейчас скажу фамилии, значит я обвиняю этих людей. Понимание, кто это может быть, у меня есть, но фактов пока нет. Хотя есть свидетельские показания некоторых людей, которые назвали ту фамилию, о которой вы думаете.

– Какие факты указывают на саботаж дела, кроме затягивания следствия?

– Начнем с того, что экспертизу собственного ранения я делал сам. Полиция его не сделала. Экспертиза оружия заняла почти три месяца. Вдумайтесь – три месяца, вместо положенных нескольких недель. Или, например, я звоню следователям – они трубку не берут, на допросы меня не приглашают.

Если посмотреть сейчас документы – подозрение – когда человек пять месяцев занимается делом, он будет разбираться? Но через пять месяцев подписывают подозрение, в котором написано, что в машине было три человека, Соболев не ранен. А где дочка? Почему дочка моей жены пропала из машины? Как это – Соболев не ранен? Я – самый заинтересованный человек, чтобы моя семья спала спокойно, чтобы арестовать заказчика. Я не могу вечно жить как на пороховой бочке. Хотя заказчик, по имеющейся у меня информации, и дальше платит деньги, чтобы меня убили. Так можно было за пять месяцев хотя бы раз собрать рабочую группу, учитывая, что у нас есть много информации, пообщаться с потерпевшими. Я же точно не предатель в этой ситуации. Я максимально заинтересован давать информацию, а кому ее давать? Я при вас готов позвонить следователям, будет ноль реакции. Одного из следователей я просил передать привет Смиху Василию Владимировичу, это начальник одного из департаментов Главного следственного управления Нацполиции, и могу сказать одно – так они далеко не продвинутся.

Это парадокс: у меня есть друзья, знакомые в силовых структурах. Как только появляется кто-то новый, говорят: "Мы поможем". Четыре дня проходит – они как черт от ладана разбегаются. И я понимаю, что где-то там наверху кому-то миллионы разносят.

– Когда у вас запланирована следующая встреча с представителями Венедиктовой или Мамедова?

– Мы сейчас в разных весовых категориях, они – руководители в Генпрокуратуре, а я – обычный человек, поэтому я могу планировать, но меня пока никто не приглашал.

– В декабре вы попросили восемь человек пройти допрос на полиграфе, а именно: судей Хозяйственного суда Украины Артура Емельянова и Виктора Татькова, Руслана Браславского и Павла Малика, бизнесмена из Мариуполя Николая Будыко, сотрудника правоохранительных органов Михаила Иванюка, депутата восьмого созыва от БПП Александра Грановского и Евгению Бурун (бывший руководитель сети супермаркетов "Обжора" в Донецке). Почему именно их?

– Я не вправе кого-то обвинять, но я вправе кого-то попросить помочь мне, чтобы сузить круг подозреваемых. Я назвал определенные фамилии и попросил, чтобы они прошли детектор. Но только десять дней назад их пригласили на допрос, и они отказались.

Хотя любой нормальный человек, когда речь идет об убийстве ребенка, пришел бы на детектор. Мы же не говорим об их схемах и махинациях, но каждый из них думает, в первую очередь, об этом. Поэтому прячется, пытается выйти сухим из воды.

Моя жена попросила господина Вильчинского – это ее бывший муж – еще пять месяцев назад, чтобы он прошел детектор. Он "морозится". Она его неделю назад попросила: "Вова, мы, наверное, озвучим твою фамилию", потому что на старте я сказал, что не готов его назвать, и Вильчинский тоже не готов. Чего Вильчинскому бояться?

– Но детектор у нас в стране не является доказательством.

– Это нужно, во-первых, чтобы сократить круг поиска. Во-вторых, чтобы понимать, что этот человек непричастен. Только когда полиция сегодня решила организовывать детектор у себя, я им сказал, что они могут делать все, что им угодно, но, если вы хотите, чтобы детектор восприняли потерпевшая сторона и общество, значит должно быть три разных независимых сертифицированных специалиста. Тогда вероятность того, что что-то сделают не то, будет минимальной. Когда дело касается убийства ребенка, очень тяжело с тремя независимыми экспертами договориться.

За пять месяцев можно было хотя бы допросить тех людей, которых я назвал. Я знаю фамилии людей, которые 1000% – у нас есть доказательства – участвовали в организации убийства, а к ним вообще никаких нет вопросов. Вот вообще никаких. Их даже на допросы не приглашают.

– То есть эти фамилии вы передали следствию, и они их просто подшили к делу?

– Я приехал к следователю и задал вопрос, почему вы этим человеком не занимаетесь? В ответ – тишина. Мы с моим адвокатом прилетели на Кипр, в Генпрокуратуру Кипра, по делу об убийстве моего сына, мы Абуева не могли найти даже в Интерполе. Мы полдня по фотографии его искали, потом нашли – у него в фамилии была ошибка, то есть это халатность? И разыскивался он по разбою. Нам было стыдно. Нас прокуроры спрашивают, так вы же об убийстве говорите? А его за убийство не разыскивают. Я звоню в прокуратуру – процессуальному руководителю, спрашиваю, как такое может быть? В результате мы поняли, что никому это не интересно.

– Чем закончилась история с Абуевым?

– Он остался на Кипре.

– Его там задержали?

– Нет, но он там не свободно гуляет. Его на границе пытались задержать – он сбежал, он пересекал границу с российским паспортом. Паспорт остался у пограничников, а он сбежал.

– Вы, возможно, видели пост Абуева о том, что он готов пройти полиграф?

– Это не Абуев писал этот пост. У меня есть доказательства на миллион процентов, что Абуев готовил мое убийство. У меня есть все доказательства общения Абуева и Ткаченко со стрелком вечером 1 декабря. То есть все доказательства есть причастности и Абуева, и Ткаченко к убийству моего сына. К организации покушения на меня и убийству моего сына. И доказательства того, что следствие не хочет ничего расследовать. Поставьте себя на место следователя: есть сумасшедший Соболев – они пытаются из меня сделать сумасшедшего, проблемы мне пытаются создавать, я это даже не хочу обсуждать. Следователь должен быть со мной в постоянном диалоге, любая информация нам сегодня нужна.

Три месяца Лаврега – стрелок – сидит в ИВС. За три месяца один или два раза с ним общался следователь. Потом следствие решило сделать перекрестный допрос со мной и с Лаврегой, и мы за одно действие узнали то, что мы знаем, и он все подтвердил. Я уже два месяца прошу – давайте еще раз так сделаем, у меня еще есть информация. Бесполезно.

– Почему его держат в ИВС, если его должны были перевести в СИЗО? Чем полицейским это выгодно?

– У полицейских спросите. Я думаю, что на сегодняшний день если Лаврега будет проходить независимый детектор, то мы получим ответ, почему он так долго там сидит. Думаю, что в ответ на некоторые вопросы он начал врать. По чьей просьбе? Тоже все узнаем.

– Полиция рассматривала три версии произошедшего: финансово-экономическая деятельность, семейно-бытовые проблемы, а также ваша прошлая и нынешняя профессиональная деятельность. Вы назвали фамилию экс-супруга вашей жены, то есть семейно-бытовая версия покушения тоже может быть?

– Нет, семейно-бытовой здесь точно нет. По имеющейся у меня информации, он не причастен к убийству – это факт. Но велика вероятность того, что он знал, что готовится убийство. Мне хочется посмотреть ему в глаза, чтобы он сел на детектор, ответил на вопросы, касающиеся только убийства. Мне интересно, что он будет отвечать, когда его дочка тоже сидела в машине. Велика вероятность того, что он знал. Он не был заказчиком убийства – заказчика убийства я уже знаю.

На фото: Вячеслав и Инна Соболевы с сыном Сашей

– Вы готовы его назвать?

– Если я его назову, он завтра подаст в суд, а в суде он решает любые вопросы.

– Это кто-то из тех, кого вы уже перечислили?

– Да.

– Ваша супруга в начале января написала пост в "Фейсбуке", где назвала убийцей человека, который отрастил бороду.

– Инна прямо написала фамилию – Емельянов. И знаете, что интересно. Обычно он тут же реагирует на подобные вещи – подаются иски в суд и так далее. В этом случае реакции ноль. Хотя она готова встретиться с ним в суде.

– С вами вышел на связь Грановский?

– Да, я с ним общался, и моя жена с ним общалась. Для меня сегодня мнение моей жены – матери моего сына – много значит. Она сегодня видит и чувствует то, что полгода назад и представить не могли.

– Кроме Грановского кто-то пытался встретиться с вами и объясниться?

– Никто.

– Никакой попытки контакта не было?

– Нет.

– В СМИ была информация со ссылкой на источники в правоохранительных органах, что все названные вами люди прошли детектор, кроме Емельянова, который отказался.

– Это вранье. Они все врут. Михаил Иванюк на момент убийства числился в Нацполиции. Но они врут, что он там не числился.

Вот скажите мне, где Татьков? Татькова пять лет не могут экстрадировать в Украину. Он деньгами заливает каждого нового прокурора… я прошу Татькова, чтобы он по делу об убийстве моего сына пришел и сел на детектор. Но где Татьков? Конечно, он – богатый человек, у него – сотни апартаментов в Испании, у него – сотни миллионов долларов. Я вам отвечу по каждой фамилии. Где Татьков? Где Вильчинский? Емельянов? Где они все?

Я много о каждом персонаже знаю, но меня не интересует их жизнь, меня интересуют доказательства убийства моего сына, чтобы заказчика посадить на пожизненное.

– Вы знаете, что Емельянова допрашивали? У вас есть какие-то сведения о допросе?

– Есть. Но рассказывать об этом некорректно, поскольку это тайна следствия.

– Вы обещали 2 миллиона гривен тому, кто сможет предоставить какие-либо факты по делу.

– Информацию мне никто не предоставил.

– Вы обратились к Владимиру Зеленскому с просьбой об аудиенции. Это помогло?

– Реакции Зеленского – ноль. Я еще раз к нему планирую обратиться. А к кому мне еще обращаться?

– Вы рассчитываете, что президент или кто-то из его офиса выйдет на связь?

– Не важно. Я обращаюсь к президенту, а кто ко мне выйдет на связь, и выйдут ли, это большой вопрос. Не важно, кто со мной будет разговаривать и будут ли. Я прошу одного – помогите мне в расследовании убийства моего сына. А кто это будет делать – не важно.

– Почему нет никакой реакции, как вы думаете?

– Послушайте, наверное, есть люди, которых больше деньги мотивируют. Но я повторю, у меня есть информация, что в Украине работают группы киллеров, и что?

– Вы эту информацию передавали в правоохранительные органы?

– Я много чего передавал. С одними работниками СБУ мы начали диалог. Ровно через четыре дня, когда мы начали давать информацию, их как ветром сдуло. У меня вопрос – откуда у некоторых людей, которые находятся в международном розыске, которые точно не выращивают помидоры и огурцы, в Украине все хорошо. Я имею в виду наемных убийц, киллеров. У них в Украине все хорошо. Кто их крышует? У нас же есть гарант Конституции – президент. Я готов ему предоставить информацию, пусть он разбирается, кто их крышует и почему людей отстреливают.

– В своем обращении к президенту вы предупреждали, что могут быть новые смерти.

– Я в этом уверен. Если у вас профессия водитель, то большая вероятность того, что вы сядете за руль и будете водить машину. А если у людей профессия киллер? Что они здесь будут делать? Они будут и дальше убивать за деньги.

– Кто могут быть следующими жертвами?

– Понятия не имею. Завтра кто-то кому-то не понравился – разместили заказ, заплатили деньги, пошли отстрелили. Вы разве не видите, что у нас творится? Поднимите статистику, сколько у нас заказных убийств раскрыто.

– Ситуация осложнилась тем, что не при деле остались бойцы, вернувшиеся из зоны АТО?

– Нет, бойцы – не киллеры. Киллер – это профессия.

– Тем не менее их чаще всего задерживают.

– Это самое низшее звено. Лавреге дали четыре тысячи, обещали дать еще денег, но, по моей информации, его на следующий день должны были убить, если бы его не арестовали.

– В Украине обычно, когда атошники попадают за решетку за разного рода преступления, на следствие оказывается давление еще и со стороны праворадикальных групп, контролируемых силовыми структурами. В вашем деле наблюдается такое?

– Пока нет. У нас есть все доказательства, что определенные люди принимали участие в организации убийства. Материалов более чем достаточно. Но будет очередной суд – посмотрим.

– Говорилось, что Лаврега был принципиальным человеком, что он мог вас убить по идеологическим соображениям или кто-то им манипулировал.

– Вранье. Лаврега шел убивать – у нас есть доказательства – за деньги. Он стрелял в того, кого ему заказали. Сейчас следствие пытаются увести в другую сторону. Пытаются ввести версию об ошибке объекта и так далее. Это полный бред.

– То есть он понимал, в кого стреляет?

– Он конкретно меня выслеживал. Ему сказали "этот" – он приехал, наблюдал, ждал, пока я выйду, остальное вы знаете. Лег на балконе, выстрелил. Какое у него могло быть видение? Судя по содержимому их телефонов и почты, они – фашисты, у всех его друзей позывные – немецкие, все в свастике. У них идол – это Гитлер. И ружье он себе оставил, а не выбросил в первый вечер, по одной причине – потому что на следующий день он хотел Семенова отправить забирать деньги, которые ему обещали, а самому быть на подстраховке, потому что его хотели убить. Если бы его не арестовала полиция, его бы убили на следующий день.

На фото: перекресток, на котором произошла трагедия

– Бывший народный депутат Игорь Мосийчук заявил, что судью Емельянова покрывает начальник Главного управления разведки Министерства обороны Василий Бурба.

– Я не знаю, кто кого покрывает. Как только у меня будут документы, я вам первым предоставлю.

– У вас с Бурбой никаких проблем нет?

– Я ответил на ваш вопрос. 1 декабря я был со своей женой, с двумя детьми, без охраны. У меня вообще нет ни с кем проблем, а если кто-то считает, что у него со мной проблемы, то пусть придут и зададут свои вопросы. Я не скрываюсь. Мне многие говорили – почему ты не уезжаешь? Пункт первый – куда уезжать? Пункт второй – у меня сыночек будет лежать на 2,5 метра ниже уровня земли, а мне что, лежать на пляже? Мне билет продали в одну сторону, вот я и бегу в одну сторону. И те люди, которые сегодня пытаются "похерить", заволокитить дело, – это их право. Но я знаю одно: со мной есть Бог, со мной есть мой сыночек…

И, несмотря на то, что у меня в семье горе, я сегодня готов вступать в конфронтацию с силовыми структурами, с несиловыми, только по одной причине – я искренне хочу, чтобы в нашей стране люди могли жить, дышать и ходить спокойно. Мне каждый день звонят люди, у которых такое же горе, как у меня. Они бьются головой об стенку и ничего не могут добиться. Потому что одни люди теряют детей и близких, а другие не хотят расследовать, заниматься этим.

Думаю, если бы убили меня, на следующее же утро закрыли бы дело. Но я остался жив и продолжаю бороться, чтобы на своем примере показать, что в нашей стране происходит. Я точно могу сказать, что если кто-то думает, что общество забыло о заказных убийствах и этих смертях, то они сильно ошибаются…