Все трое сошли с ума. Судьба богемной семьи диссидентов — эмигрантов из СССР

Эту историю не любят вспоминать рукопожатные люди со светлыми лицами — ветераны диссидентского движения СССР. Нынешним либералам и политическим эмигрантам история советской диссидентки Елены Строевой и её мужа — художника Юрия Титова — тоже, скорее всего, не понравится. А кого-то повествование даже напугает.

СССР. Свободный художник и дочь коммуниста

С конца 1950-х параллельно официальному в СССР расцвело и альтернативное — андеграундное искусство. В Москве появились так называемые «салоны» — квартиры, в которых собирались представители подпольной богемы. Непризнанные официально художники вывешивали и продавали там свои работы.

Один из таких салонов в своей двухкомнатной сталинке на стыке улиц Васильевской и Горького (ныне Тверской) приблизительно в 1957 году организовала тридцатилетняя Елена Строева — известная диссидентка, жена художника-абстрактивиста Юрия Титова.

Елена Строева была дочерью генерала, внучкой заслуженного коммуниста-революционера — избалованная, высокомерная, своенравная. Обладая дипломом журфака престижного МГУ, работать она не хотела. Знавший Елену художник Алексей Глебович Смирнов так о ней отзывался:

Малахольная супруга художника Елена Строева, дочка известного генерала, была врожденным тунеядцем. Она никогда не служила и фарцевала чем придется.

Вместо работы Строева предпочитала вести модную в то время диссидентскую деятельность — распространяла самиздат, участвовала в организации демонстраций, вела антисоветскую пропаганду.

Муж Елены Строевой Юрий Титов целиком находился под влиянием Елены и слушался её, как ребенок. Тут же, в салонной квартире, у Титова и Строевой росла дочь.

Елена любила встречать гостей организованного ею квартирного салона в экстравагантных, порой слишком откровенных нарядах. В салоне Строевой выставлялись картины писавшего тогда на религиозную тему её мужа Титова и проповедовали антисоветчину через монархизм.

Хорошо передал атмосферу салона Строевой-Титова посетивший его в 1960-х художник Валентин Воробьев:

Как вся жизнь в Москве, квартира была основательно запущена, но русский декор сразу бросался в глаза. По облупленным стенам висели иконы древнего письма, в углу с густой паутиной стояла расписная прялка, на засаленном столе возвышался дырявый самовар, на гнилом диване пара молодых людей в молчаливом восторге листала труд Бердяева "Русская идея". На мольберте висел большой холст с изображением иконообразного бородача на фоне красного костра, по словам автора пострадавшего за человеческие грехи Иисуса Христа. Такой поворот в его творчестве, от абстракции к Христу, нас очень смутил.

Салон Строевой-Титова зачастую посещали иностранные дипломаты, корреспонденты западных СМИ, просто иностранцы-туристы. Иногда они покупали картины Титова. Деньги от продажи картин позволяли вести богемную жизнь.

Дополнительную рекламу работам Юрия Титова обеспечило заявление художника о том, что он якобы собирается строить православный храм под Звенигородом для писателя Александра Солженицына.

Вспоминает художник Валентин Воробьев:

Все знали, что ни грамотного проекта, ни денег на постройку нет и не будет. "Храм Солженицына" придумали, чтобы пустить пыль в глаза всему миру и выгодно продать картины художника. По Москве плелись самые фантастические сплетни о "храме", москвичи и иностранцы рвались к Титовым на просмотр архитектурного проекта и новых произведений.

Проект «Храм Солженицына» архитектор по образованию Юрий Титов всё-таки сделал, и даже предъявил его священнику Александру Меню. Александр Мень потом вспоминал:

Проект храма сделал совершенно шизофренический, какой-то кошмар и говорил мне, суя его под нос: «Это гениально, это сердце всего мира, это боль всего мира!» Я чувствовал себя великомучеником и думал, что часть моих грехов уже прощена.

Храм так и не был построен, но зато в салоне у Елены Строевой Александр Солженицын познакомился со своей будущеё женой Натальей Светловой — хорошей подругой Елены.

Помимо Солженицына, друзьями Строевой и Титова были самые известные диссиденты — сын Сергея Есенина Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, один из будущих лидеров диссидентского движения Владимир Буковский. Все они — и Строева, и Титов, и Буковский, и Есенин-Вольпин, и многие их единомышленники периодически попадали на психиатрическое обследование и принудительное лечение. Они до сих пор входят в списки жертв пресловутой советской карательной психиатрии.

Но последующие события показали, что не всё с психическим здоровьем "жертв" так однозначно.

Запад. Тёплый приём и последующие проблемы

Строева и Титов были помешаны на всём западном. Одежда, журналы, музыка. Особая предупредительность и внимание к соблаговолившим посетить их салон иностранцам.

А вот ко всему советскому они относились с пренебрежением. Примерно во время расцвета их салона в богемно-диссидентствующей и артистической среде для порицательного обозначения советской действительности и советских людей стало использоваться слово «совок». Всё совковое было для четы Строева-Титов ненавистным.

Супруги страстно мечтали об эмиграции и всеми возможными путями пытались вырваться на вожделенный Запад. Скандалили в кабинетах инстанций, устраивали демонстрации, писали открытые письма. О праве выезда диссидентов из СССР верещали и западные голоса.

Наконец, в 1972 году, когда Елене Строевой и Юрию Титову было уже за 40, а их дочь, тоже Елена, была подростком, семье всё-таки удалось по израильскому приглашению покинуть СССР.

Перед самым отъездом на чей-то вопрос о порой настигающей покинувших родину ностальгии, Елена Строева бросила: «Не волнуйся, по берёзкам не затоскую».

Строева и Титов были в числе первых сумевших выехать из Союза диссидентов, поэтому приём поначалу был тёплым и сопровождался многочисленными газетными публикациями. Супруги недолго пожили в Риме, а затем перебрались в Париж.

Но со временем об эмигрантах стали забывать. Картины Юрия покупать перестали. Будучи гонимым подпольным советским художником, он был интересен. Оказавшись же на Западе, художник обрёл свободу творчества, но утратил ореол запретности, и его работы перестали интересовать публику.

Семья стала бедствовать. Порой даже приходилось голодать.

Одно время семью Строевой и Титова в своей пятикомнатной квартире приютила богатая русская вдова. И вроде бы хорошо, но вдова эта была женщиною со странностями. Увлекалась всерьёз дзен-буддизмом. Периодически летала просветляться в Японию, а когда была дома — устраивала по вечерам экзерцизы — изнурительные молебны, в которых Титов и Строева вынуждены были участвовать.

Вчера я так устала, так хотелось спать, а вот пришлось два часа — экзерцизы, — жаловалась Елена знакомому.

Когда Елене предложили работу упаковщицы в книжном магазине, несмотря на обстоятельства остававшаяся гордой и надменной Строева это предложение с презрением отвергла. Если издевательства дзен-буддистки ещё можно было стерпеть, то работа... Представить, что Строева — вся такая богемная, к тому же обладательница высшего МГУшного образования — будет работать, да ещё в каком-то там книжном магазине, да ещё упаковщицей...

Строева ехала на Запад с намерением организовать здесь что-то вроде богемного салона, где — так же, как это было в Москве, — она бы блистала, находясь в центре внимания гостей — художников, поэтов, музыкантов. Но этой мечте осуществиться было не суждено.

Раскаяние и попытки вернуться

По свидетельству летевшего из Союза в Вену в одном самолёте с семьёй Строевой-Титова художника Купермана, тосковать по берёзкам Елена Строева начала практически сразу. Сама же Елена Строева рассказывала об остром эпизоде в Сикстинской капелле в Риме, когда её охватила настолько жгучая тоска, что, прислонившись к величественной колонне, женщина зарыдала. «Так захотелось мне к этим сумасшедшим бабам» — затосковала тогда Елена даже по советскому сумасшедшему дому.

С намерением просить разрешения на возвращение в СССР Строева и Титов отправилась в советское посольство во Франции.

В посольстве их приняли хорошо. Накормили вкусным ужином, дали отведать настоящего русского хлеба. Супруги написали покаянное заявление с просьбой о возвращении на Родину. Ответ на заявление ожидался через два месяца.

Елена Строева была на седьмом небе от счастья. О своём скором возвращении в СССР она раструбила на всё эмигрантское сообщество. Многие от Строевой и Титова тогда отвернулись. Но Елене было уже всё равно.

А через два месяца пришёл ответ. В возвращении Строевым было отказано.

Но супругам дали ещё один шанс. Только на этот раз у них попросили более пространное заявление с бескомпромиссным осуждением Запада и искренним покаянием. Строева и Титов такое заявление написали. Как им стало известно, бумагу даже зачитывали на собраниях союза писателей в СССР. Но через несколько месяцев томительного ожидания супруги снова получили отказ на просьбу о возвращении.

На этот раз в советском посольстве их попросили о том, чтобы они выступили со своим покаянным заявлением во французской прессе. Со Строевой случилась истерика. Она сказала послу, что готова передавать западным корреспондентам любые заявления — но сделает это только в Москве.

Трагический конец

Шло время, и Елена потеряла всякую надежду на возвращение.

А материальное положение семьи всё ухудшалось. Жили все трое — Строева, Титов и их уже почти взрослая дочь на жалкое пособие от толстовского фонда. Ютились в крохотной съёмной квартирке в 14-ом округе Парижа, на улице Раймон Лоссеранд.

Строева уже соглашалась даже идти работать. Но на подвернувшееся было место машинистки в русском издательстве её таки не взяли. «Она бегает в советское посольство, а к нам ведь иногда тайно заходят советские граждане», — опасалась хозяйка издательства.

Большинство эмигрантов, даже друзья, отвернулись от Строевой и Титова. Их существование на Западе стало совсем беспросветным.

В 1975 году, поднявшись на чердак, Строева по-цветаевски покинула этот мир. Юрий Титов во время трагедии, будучи выпившим, спал. Труп матери обнаружила на чердаке дочка.

После смерти жены падение остатков семьи Юрия Титова на самое дно западного рая ускорилось. Художника забрали в психиатрический госпиталь в парижском предместье Сант Женевьев де Буа. Вслед за безумным отцом во французской психушке оказалась и истерзанная психическими страданиями, рано поседевшая дочь. В общей сложности она проведёт в психиатрических лечебницах более 13 лет.

Юрия Титова то выписывали из психиатрических лечебниц, то вновь туда помещали. Он много скитался, голодая и ночуя где придётся — часто под открытым небом. Какое-то время провёл в православном скиту близ Парижа, недолго жил в знаменитом общежитии советских эмигрантов в замке Монжери.

Жил в пансионате по уходу за зависимыми престарелыми «Земгор» русского Красного Креста в Кормей-Паризис, где продолжал творить, создавая, как ему казалось, художественные работы из подручных средств, но, будучи непонятым тамошним персоналом, снова угодил в психиатрическую лечебницу.

В последние годы жизни шефство над Юрием Титовым взял русский эмигрант — музыкант Камиль Ширванович Чалаев.

10 октября 2017 года в возрасте 89 лет Юрий Титов умер.

P.S.

История помещения Елены Строевой и Юрия Титова в психиатрические лечебницы в СССР была широко растиражирована вражескими голосами и сыграла важную роль в формировании мифа о советской карательной психиатрии. Этот миф следует как минимум переосмыслить. Если не все, то многие диссиденты являлись психопатическими личностями. Немало борцов с советским режимом действительно нуждались в психиатрическом лечении.

И ещё. Произошедшее со Строевой и Титовым как бы намекает нынешним бегущим из страны несогласным. Вас не ждут там с распростёртыми объятиями. Ваше пребывание на чужбине может оказаться невыносимо суровым.