К сожалению, это отсутствие изменений проходит по серии «не расслабляемся, а фиксируем». В перспективе, скорее всего, прав окажется Сергей Лавров: решение действительно принято. Для США это один из грядущих раундов поднятия ставок, который последует за критическим ухудшением положения ВСУ на поле боя.
Но пока что в Вашингтоне не хотят выкладывать этот козырь – не столько мощный, сколько опасный. По крайней мере, не хотят это делать в смену Джо Байдена.
Все выглядит так, будто вопрос действительно упирается в уходящего президента США, который решил проявить последовательную неуступчивость. И это похоже на правду, если брать в расчет некоторые личные характеристики Байдена.
О нем теперь принято говорить, как о хромой утке, которая утратила дееспособность и не вылезает из отпуска. Это по большей части правда, но при возрастной деменции профессиональные навыки отказывают последними.
Профессия Байдена, как к нему ни относись, это внешняя политика и переговоры с великими державами, а личное политическое кредо – сдерживание противников США при недопущении третьей мировой войны. Он этому полвека отдал, и теперь, за несколько месяцев до окончательного ухода на покой, вряд ли горит желанием соскочить в неуправляемый кризис, разменяв его на кризис острый, но худо-бедно управляемый.
Большая часть байденовского президентства стала для Вашингтона игрой с огнем и эскалацией, но до худшего – той самой третьей мировой – все-таки не дошло.
Теперь его стратегическая задача – выбрать дизайнерское решение для именной библиотеки в Делавэре, а не обнулить собственную полувековую дипломатическую практику прямым военным конфликтом с ядерной державой. Очевидно, Байден предпочел бы, чтобы это поднятие ставок произошло уже после того, как он покинет Белый дом.
Не хочется брать на себя ответственность за начало ядерного апокалипсиса прямо перед пенсией.
Увы, у Байдена есть еще один способ пусть не избежать этой ответственности полностью, но разделить ее с неустановленным кругом лиц.
В следующий вторник, 24 сентября, на уже открывшейся сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке стартует так называемая высокая неделя с участием первых лиц. Прилетит туда и Зеленский. Он рассчитывает не только переубедить Байдена в ходе личной встречи, имея на руках конкретный сценарий ударов по России дальнобойными ракетами, но и презентовать всему миру некий «план мира».
Уже объявлено, что снятие ограничений на применение американских ракет в ВСУ – это ключевая часть плана, без которой он нежизнеспособен. Также заявленной целью Зеленского является резкое ухудшение жизни россиян («чтобы жили в опасности, жили без комфорта, без энергии»), дабы они «начали оказывать на Путина давление».
Ничего нового в этой части «плана» нет: большинство наложенных на Россию санкций и были направлены на ухудшение жизни россиян. Но на фоне дискуссии о применении дальнобойных ракет она прозвучала как анонс ударов по гражданской инфраструктуре РФ.
Представляется, что давление, которое могут оказать россияне в этом случае, будет касаться не капитуляции, а применения баллистических ракет по Банковой улице в Киеве, где у Зеленского офис.
Пока не похоже, что Байден готов пойти навстречу Зеленскому, даже несмотря на тяжелое положение ВСУ. Вся эта геополитическая авантюра изначально затевалась для того, чтобы ослабить Россию, а не для того, чтобы обеспечить победу Украины. Украина всего лишь инструмент, который в конце концов все равно сломается.
Однако многие в элите не только США, но и ЕС ясно дают понять, что хотят рискнуть и перейти «красную линию» России. А это значит, что возможность резкой смены «ракетной политики» сохраняется. Стендап Зеленского в Генассамблее может стать «точкой сборки» некой международной коалиции сторонников ударов по России, что позволит Вашингтону разделить ответственность за последствия со всеми ее участниками.
Правда, Байден в силу своего дипломатического опыта должен понимать, что такого рода «международные коалиции» воспринимаются Москвой как союз вассалов Вашингтона, где США – единственный суверен, так что ответственность за последствия на них и лично на Байдене будет полная, а не частичная.
А какими именно будут последствия – это вопрос с несколькими вариантами ответов, правильность ни одного из которых не хотелось бы проверять на практике.
