Виновные за Курск: "Как назвать умышленное ослабление войск?"

В середине октября президент Владимир Путин проведет встречу с начальником Генштаба Валерием Герасимовым. Последнего ждет тяжелый разговор о ситуации в Курской области и на Донбассе в целом. На кону военная карьера. 

О том, почему украинская операция стала возможна в принципе, кто проморгал заход огромной группировки врага и кто должен понести за это заслуженное наказание, корреспондент "Новороссии" поговорил с военным обозревателем Владом Шлепченко.

— Влад, спустя время появилось понимание, что конкретно произошло под Курском?

— Установить виновных в провале могут либо следствие, либо историки через 50 лет, когда все архивы раскроют. Притом не только с нашей стороны, но и с противоположной. Можно будет смотреть, что было у нас, что мы планировали и что было у ВСУ, что они планировали. Тогда же можно будет делать выводы и о том, кто виноват.

Вина – это ситуация, в которой человек имел возможность предотвратить некоторое развитие событий, но не сделал это либо по злому умыслу, либо по недопониманию.

— Как они прорвали нашу оборону?

— ВСУ применяли инженерные машины разграждения, растаскивали "зубы дракона", минные поля пробивали и на этой работе потеряли часть своей техники. Это уже видно, это было сфотографировано и записано на видео, поэтому все рассуждения о том, что граница была не укреплена, не соответствуют действительности.

С другой стороны, можно сказать, что все валидольные заявления о том, что там был какой-то рейд, набег или террористическая вылазка, тоже не имеют никакого отношения к реальности. В августе ВСУ провели общевойсковую операцию по прорыву линии обороны, на которой у нас не оказалось подготовленных войск и не оказалось в достаточном количестве мобильных резервов. Именно поэтому получился такой глубокий прорыв. Пробив нашу полосу тактической обороны, противник вырвался на оперативный простор и за первые трое суток занял территории, с которых его до сих пор выковыривают.

Фото: коллаж Царьграда

— А где была разведка?

— Фактор успеха — подготовка со стороны украинцев. Они очень грамотно подошли к нейтрализации тех средств разведки, которые были у нас. Сначала при помощи FPV-дронов-перехватчиков выбили на время наши разведывательные БПЛА "Орланы" и "Зала", а после того, как вычистили небо, запустили квадрокоптеры.

Притом работа их наблюдательных "Мавиков" была тесно увязана с работой РЭБ. Поставили широкополосные помехи и в этом поле помех оставили некоторые частоты для работы собственных беспилотников. РЭБ выдвинули на самую границу и положили нам связь.

Вот с этого все и началось, потому что война — командный вид спорта. В первую очередь разведка, связь, координация, а не средства поражения. И вот они в этом плане сломали нам оборону, а дальше уже все шло по накатанной: артиллерия, средства преодоления минных заграждений, заход штурмовых групп, прорыв мобильных групп на колесной бронетехнике.

Кто виноват?

— Но что делали ответственные за оборону люди? Виновные понесут наказания? У них же есть фамилии…

— Что касается фамилий и наказания. Не думаю, что в ближайшее время будут приниматься решения, ничего хорошего от охоты на ведьм не будет. По крайней мере сейчас – точно.

— В первые дни оккупации Курщины Валерий Герасимов докладывал президенту, что наступление остановлено…

— Любая война ведется в условиях ограничения резервов. Не бывает бесконечного склада с боеприпасами и бомбами, бесконечной армии, которая бы постоянно сама восстанавливалась. Всегда есть размер сил, которым располагают стороны, и он ограничен.

Фото: коллаж Царьграда

Командованию приходится расставлять приоритеты, делать выбор, где более важно сконцентрировать преобладающие силы, где – менее. Приграничье считалось достаточно спокойным направлением. Враг же смог добиться упреждения в развертывании. От волонтеров, которые помогают фронту, приходили сигналы о концентрации в Сумской области сил противника, стягивании техники и всего остального. Но, скорее всего, когда сообщения начали доходить, было уже поздно.

— Военкор Роман Алехин писал, что это все похоже на умышленное ослабление войск за счет некачественного снабжения наших воинов. Речь шла о связи и БПЛА от "Судоплатовцев". Ослабление действительно имело место?

— Нарекания на продукцию "Судоплатовцев" звучали и раньше. В первую очередь из-за негибкого подхода к частотам управления. Я очень далек от того, чтобы считать, что это было злонамеренно. Глубоко убежден, что не нужно искать измены там, где все это объясняется простой глупостью и желанием схалявить.

Полагаю это одна из системных проблем наших Вооруженных сил. Тотальное несоответствие штатных расписаний, устава, нормативных документов реальным потребностям на поле боя. И когда дело доходит до военных бюрократов, то они показывают бумажку и говорят: "А вам не положено иметь ночники на все отделение, не положено иметь на отделение два тепловизора, не положен БПЛА на взвод, а тем более не положено его по случаю потери менять".

— Из-за нормативных документов и организации мы отстали на целую эпоху?

— Да, и то же отсутствие у погранцов и срочников нормальной связи, нормального РЭБ — результат общего невысокого уровня организации подготовки и оснащения. И это то, что сейчас будет исправляться. По крайней мере, глядя на то, что делает новый министр обороны Белоусов, создается впечатление, что проблема осознана и решается.

Фото: коллаж Царьграда

Предположу, что в 2025 году мы увидим совершенно другую ситуацию по оснащению войск. В прошлом году наша армия, например, осваивала планирующие бомбы с универсальными модулями планирования и коррекции (УМПК). Их применение началось весной, а осенью с их помощью уже сломали укрепрайоны Авдеевки.

— Еще одна проблема: формализм в отчетах.

— Формализм в отчетах у нас вообще все общество пропитывает. Армия – это средство общества. Если на гражданке формально освоили несколько миллиардов рублей, то на выходе получается уголовное дело о хищении. И если, к примеру, там не выполнен какой-нибудь нацпроект, типа оздоровления Волги, начинает развиваться парламентское расследование.

А в условиях войны это гибель людей. Ключевой вопрос в том, что у нас нет жесткой ответственности за потери. Хотя я общался с источниками, и мне сообщали о кадровых решениях, которые связаны с завышенными потерями личного состава.

То есть тоже нельзя сказать, что это наплевательская ситуация, просто нет понимания того, как нужно воевать в современной войне, что нужно на первый план ставить и как нужно организовывать. Наша армия оказалась не готова к современному конфликту.

— Как изменить ситуацию?

— Недавно проходило заседание военно-промышленной комиссии под председательством Владимира Путина, которое показало, что глава государства обратил внимание на проблему БПЛА.

Фото: коллаж Царьграда

Лично я ожидаю, что ситуация будет развиваться примерно так же, как она развивалась в прошлом году с тяжелыми калибрами. Сначала сделали планирующие бомбы, потом их отдалили и масштабировали. Поначалу все это дело летало с очень приблизительной точностью, но сегодня довели до того, что трехтонные бомбы попадают в конкретные здания.

Также можно вспомнить, насколько остро стояла проблема с дефицитом снарядов, но потом через поставки из КНДР и Ирана эту проблему решили. Что-то придется делать с железобетонными укрытиями для самолетов.

Наша самая большая проблема – достучаться до власти. Когда власть с удивлением осознает, что до нее пытаются достучаться не хипстеры, которые живут реалиями 10-летней давности, а нормальные люди, предлагающие идеи, начинается синергия, все достаточно быстро двигается.

В ряде случаев наши военные могут действовать гибко, как и военно-политическое руководство. Мы это видим по взаимоотношению с Ираном и Северной Кореей. То есть расконсервировали предложения, смогли наладить взаимовыгодное сотрудничество и получаем оттуда то, что нам нужно. Поэтому непреодолимых проблем нет.