Изображая жертву. Сдавала людей в гестапо, но числится репрессированной

Тема политических репрессий в СССР вызывает острые споры в обществе. Каждая из сторон полагает, что обладает неопровержимыми аргументами, и посему общий язык найти практически невозможно.

Одна из «Бессмертного барака»

В данном вопросе есть один момент, о котором борцы с тоталитаризмом говорить не любят — каким образом составляются списки «жертв сталинизма».

В ходе работы над материалами о Великой Отечественной войне пришлось в очередной раз столкнуться с примером данного рода. В базах данных проектов «Открытый список» и «Бессмертный барак», где, как предполагается, содержатся исключительно имена тех, кто невинно пострадал от советского режима, можно найти данные о жительнице города Симферополя Вере Ивановне Гавриченко.

18-летняя девушка была осуждена в 1944 году и приговорена к 15 годам лагерей по статье 58-1 УК РСФСР «Измена Родине».

58-я статья, наверное, была самой скомпрометированной в советском праве, ибо считается, что по ней судили большинство жертв политических репрессий.

Видимо, исходя из этого уже после развала СССР, в 1994 году, госпожу Гавриченко реабилитировали. Так, наверное, и подумает человек, ознакомившийся с этой историей, так сказать, со стороны «Бессмертного барака».

Суровые будни Смерша

Но дело в том, что мы с Верой Гавриченко столкнулись совсем с другой стороны — знакомясь с материалами о буднях работы контрразведки Смерш («Смерть шпионам» — прим. ред.) в освобожденном от нацистов Крыму.

Полуостров был освобожден весной 1944 года в ходе Крымской наступательной операции силами 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией.

В годы оккупации в Крыму немцы развернули несколько разведшкол, в которых готовилась агентура для проведения диверсионно-разведывательных операций в советском тылу. Помимо этого, на полуострове было много подразделений коллаборационистов, выполнявших задачи по физический ликвидации партизан, подпольщиков, а также других нежелательных для Третьего Рейха людей.

Кто-то из пособников не успел уйти с немцами, кто-то был специально оставлен для работы в тылу Красной Армии. Смерш должен был оперативно пресечь подобную деятельность.

Отдельной сферой деятельности контрразведки была работы с теми, кого мобилизовывали в армию на освобожденных территориях. Нередко бывшие полицаи пытались вступить в ряды Красной Армии, полагая, что таким образом им удастся замести следы своей деятельности.

Вот статистика за 20 дней апреля 1944 года. На сборно-призывные пункты и в запасные полки в Крыму поступили 44 754 человека, 29 101 из них прошли проверку в контрразведке. 15 845 направились в Красную Армию, более 12 000 были освобождены от службы по здоровью или по брони на предприятиях. Расследование было продолжено в отношении 3135 человек, среди которых установили свыше 500 сотрудников разведывательных, контрразведывательных, полицейских органов противника, 276 предателей и пособников, 237 старост, 1069 участников различных добровольческих формирований, 604 служивших в регулярных немецких частях.

«Докладывала немцам о жителях, недовольных фашистским режимом»

В 2016 году историк спецслужб Светлана Кузяева выпустила статью «Смерш в Крымской операции 1944 года», и там мы обнаруживаем уже знакомое нам имя Веры Гавриченко.

«26 апреля была задержана гражданка Гавриченко, которая до освобождения Симферополя работала здесь под руководством обер-лейтенанта Эберста», — сообщает автор, опирающаяся на материалы контрразведки.

А чем же занималась дама под руководством обер-лейтенанта Эберста?

Согласно материалам дела, Гавриченко «подслушивала разговоры в местах скопления крымчан и докладывала немцам о настроениях населения, жителях, недовольных фашистским режимом, собирала другую информацию».

Иными словами, юная жительница Симферополя доносила на земляков, которые затем оказывались в застенках гестапо.

Суровые нравы войны таковы, что Гавриченко повезло оказаться в Смерше, а не в руках родственников тех, на кого она донесла.

«Старалась помогать мужу в работе»

Но с чего же девушка выбрала путь сотрудничества с немцами?

«Причину сотрудничества с врагом Гавриченко объяснила тем, что полюбила одного из шпионов, вышла за него замуж и старалась помогать мужу в работе», — пишет Светлана Кузяева.

Как говорится, вот это поворот — коллаборационизм по любви. Впрочем, вряд ли люди, оказавшиеся в лапах гитлеровцев стараниями Гавриченко, испытали бы теплые чувства к ней, узнай, что продала она их не за деньги.

Вот только супруг, ради которого Вера Гавриченко изменила Родине, оказался ветреным. Когда началось наступление Красной Армии, он сбежал в Румынию, оставив ее одну.

Оказавшись в Смерше, оскорбленная предательством супруга, дама стала выдавать всю информацию о деятельности группы Эберста, сдав советским органам 21 коллаборациониста. На время ее оставили при контрразведке в качестве опознавателя гитлеровской агентуры — уж слишком хорошо она знала тех, кто работал на оккупантов в Симферополе.

Помощь советским спецслужбам — это хорошо, но деятельность Гавриченко во время гитлеровской оккупации не была чисто номинальной. Девушка своими доносами отправляла людей на смерть, и было ясно, что полного прощения она не получит.

Кое-что о суровости наказания

Коллаборационисты, не считая наиболее кровавых убийц, получали наказание от десяти до 25 лет лишения свободы. К примеру, десять лет лагерей получали попавшие в плен боевики дивизии СС «Галичина». Тот же срок наказания светил рядовым полицаям. Вина Гавриченко, как мы уже выяснили, была тяжелее.

Поэтому приговор Военного трибунала 4-го Украинского фронта, вынесенный 26 мая 1944, определивший наказание в 15 лет исправительно-трудовых лагерей, с учетом известных нам обстоятельств, не выглядит таким уж суровым.

Более того, в декабре 1946-го Верховный суд СССР снизил наказание Гавриченко до десяти лет.

После освобождения отсидевший коллаборационист, как правило, предпочитал держаться подальше от мест, где его хорошо знали. А для тех, кто ничего не знал, уже начиная с оттепели, можно было рассказать душещипательную историю о «невинной жертве сталинских репрессий».

Ведь для того чтобы проверить, нужно было иметь доступ к материалам дела, что физически было невозможно. Так что, если рядом не появлялся свидетель тех делишек военного времени, коллаборационист чувствовал себя прекрасно.

Кампанейщина по реабилитации: позор, глубина которого неизвестна

А начиная с времен перестройки начался полный хаос. Реабилитация превратилась в кампанию, в которой мало кто действительно разбирался, за что на самом деле осужден человек — «добрые имена» восстанавливали буквально списками.

Доходило до вещей совсем уж позорных. В 1996 году в России был реабилитирован командующий 15-м казачьим кавалерийским корпусом СС Гельмут фон Паннвиц, повешенный по приговору суда за военные преступления в 1947 году.

Правда, разразившийся скандал привел к отмене решения о реабилитации как необоснованного.

Но то фон Паннвиц, а то крымчанка Вера Гавриченко. Ее реабилитировали уже в независимой Украине по постановлению прокуратуры Автономной Республики Крым.

И никто сегодня вам точно не скажет, сколько наплодили в свое время таких вот «жертв репрессий», за спинами которых — вполне осязаемые страшные преступления.